Глава 18. Теневые проблемы
Мы ехали в угрюмом молчании. Безнадежность пригибала к седлам.
Четыре дня пути назад и блужданий по здешней местности. Четыре дня пути – и мы вынесли только из них крайне немного выводов.
Первый: хорошо бы, Нгур озаботилась еще и проводником на обратную дорогу.
Второй: очень может быть, наше путешествие было бесполезным.
Мы заговорили об этом через сутки после того, как покинули Город Алхимиков. Лошади храпели и испуганно косились на Виолу – в особенности Лапочка, с которой триаморфиня не сошлась характером. До этого момента я интуитивно чувствовала, что за вопрос Веслав может убить, а вот теперь посмотрела на его усталое лицо и решилась прощупать почву.
– Харр говорил, что заходил в город.
– Может, и заходил, – отозвался алхимик сипло, – да только когда хозяева были живы. От них он и запас эликсиров получал – типа «Верного глаза»…
Разговаривает. Отлично.
– Веслав, что такое «вещий камень»?
Виола насторожилась, сделала короткое внушение Лапочке и подъехала ближе. Эдмус спустился пониже, чтобы расслышать все подробности. Веслав молчал довольно долго, потом хмуро мотнул головой, как бы говоря «Ладно, какой прок скрывать!»
– Почти то же, что философский. Вещие камни были созданы алхимиками древности – те наделяли драгоценности различными свойствами. Этот камень «скроет то, что открыто, и защитит то, что беззащитно, и очистит то, что нуждается в очищении, и свяжет воедино разорванные части»…
– Книгу Миров цитируешь? – скривилась я.
– Нет, один древний трактат. Вещие камни существовали и у нас, только в нашем мире их не осталось. Ничего, кроме описаний.
– А этот сапфир в рукояти Глэриона…
– Скорее всего, он служил для связи меча и Йехара. Этакий магический передатчик-усилитель обряда. Думаю, его вставил в рукоять тот светлый странник, который спас нашего рыцаря – у профессора светлой магии мог каким-то образом оказаться такой камешек… Именно благодаря ему пылал меч, а Йехар не мог расстаться с клинком, чтобы не умереть…
– Благодаря?!
– Благодаря. Потому что без сапфира этот меч – не Глэрион. Так… клинок. Что с душой рыцаря… кто там знает, может, хотя бы частично ещё в нём: обряд тот проходил на крови, меч мы восстановили… Но прежней связи между Йехаром и его клинком больше нет.
– То есть, он не очнется, если разбудить его сейчас? – вмешалась Виола.
– Очнется, наверное, но в каком состоянии... Впрочем, будить его все равно придется. Я не говорил, что чем дольше действие «Белоснежки», тем меньше вероятности его прекратить?
Нет, не говорил. И мог бы дорого за это поплатиться, если бы Эдмус в этот момент не замер в воздухе с удивленным восклицанием:
– Опять?!
В левом крыле у него торчала стрела.
Так мы сделали еще и третий вывод: нас абсолютно точно хотели убить.
В последовавшем бою помимо крыла Эдмуса пострадала еще психика наших лошадей. В остальном же мы отделались легко, в основном благодаря тому, что наших противников было немного. Еще спасибо состоянию Веслава и науке алхимии. Модифицированный нитроглицерин – это всё-таки нечто.
– Сколько можно, я вас спрашиваю? – причитал спирит, пока я сращивала его крыло. – В прошлый раз мне дважды ломали крылья, в этот мне их дырявят! Я не могу летать на крыльях с дырками, в них воздух свистит! Почему именно я и именно крылья?
– Действительно, почему провидению не было угодно, чтобы тебе открутили твою бесполезную башку! – вспыхнул Веслав. Спирит в ответ расплылся в удовлетворенной улыбке:
– Легче стало?
– Да, спасибо, – буркнул алхимик.
И мы продолжили путь, и в конце концов настал четвертый день. Тот самый четвертый день, который я бы отметила черным цветом в календаре, если бы точно знала, какое это вообще было число.
Но мы не интересовались календарем. Нам важнее была карта, а ее как раз недоставало. Последнее селение мы миновали более суток назад, и теперь ехали попросту неведомо куда, поминая добрым словом Нгур с ее кирпичом.
Эдмус, который слушать не желал о том, что ему нельзя долго быть в воздухе, висел в небе все последнее время и пытался вспомнить наш маршрут в обратном направлении. То и дело мы с земли обращались к нему за помощью. Вот и теперь мы уперлись в стену деревьев, которой никто из нас вспомнить не мог.