– Вроде того, – отозвался алхимик, Повелитель и шут знает, кто еще.
– Вроде… потом, умоляю, потом, а пока – пойдемте, прошу вас! Я не видела его все эти дни, я боюсь, что что-то с ним не так…
– С ним что-то не так, – шепотом сообщила я на ухо Виоле. – Он вообще-то при смерти!
Даллара услышала и пошатнулась. На меня метнули несколько грозных взглядов – почему, я же сообщила очевидную вещь!
– Отстал, – сообщил ликующий Эдмус, догоняя нас с некоторым запозданием.
– Он от тебя?
– Я от него! Правда, ему пришлось молить меня почти что на коленях.
– Даллара, останьтесь, - попросил Веслав негромко. – Эдмус, присмотри. Пойдемте.
Доминесса и спирит разом переглянулись и открыли рты для протестов, которых мы уже не слышали.
Потому что шагнули внутрь.
И вот тут выяснилось, что Даллара скрыла от нас одну невероятно важную деталь. А именно: что Милия не терпит, когда в комнату входят без стука. Поэтому, как только мы вошли – мы увидели отнюдь не дружелюбную улыбку светлой странницы, а нацеленный на нас скипетр.
К счастью, среди нас были те, кто ждал чего-то похожего. Виола успела потянуть на пол меня и Веслава, а дверь над нашей головой между тем разлетелась в щепки от светового удара. Триаморфиня вскочила мгновенно, перекидываясь на ходу и загораживая нас телом теперь уже пантеры. Второй удар ушел от нее рикошетом в стену, где тут же образовался немаленький пролом.
– С глазами проблемы?! – крикнул Веслав, прикрывая голову. – Своих не узнала?
Третьего удара не последовало. Но как только мы разогнулись – сразу же убедились, что жезл Милии смотрит на нас почти в упор. Сама она только что поднялась с сидения у кровати, где по-прежнему лежал бледный и с виду совершенно мертвый Йехар.
– Своих у меня нет давно, – процедила светлая странница. – А ты к ним точно не относишься. Кто вы – отвечайте!
Пантера приобрела облик Бо. Блондинка мирная с сочувствием уставилась на блондинку воинственную.
– Ты потеряла память, да?
- Откуда мне знать, что это вы, а не кто-то в вашем обличье? – не сдавалась Милия.
– По-твоему, мою ауру подделать можно?! – вскипел Веслав. – Или мне сказать «Абра-Кадабра», и когда дворец разнесет по кускам – ты почтишь нас своим доверием?
Милия секунду смотрела сквозь него. Потом убрала жезл и иронически кивнула в нашу сторону.
– Они, значит, уже знают?
– В курсе, – отрывисто отозвался алхимик. Он морщился, снимая с пояса непривычные ножны.
– И не пытались тебя убить?
– Мы не ты, - напомнила я.
– Действительно, – согласилась Милия с некоторым разочарованием. – Вы его отковали?
Веслав выдвинул меч из ножен, демонстрируя, что теперь он цельный. Милия все с тем же подозрением на лице протянула руку, повертела клинок, потрогала пальцем лезвие…
– Но ведь он не горит?
– Он не горит? – испуганно переспросила Даллара, которая заглядывала в комнату с порога. Эдмус, как истинный джентльмен, прятался за ее спиной и просовывал в комнату только голову.
Алхимик мученически закатил глаза, кивнул нам, показывая, что посвящать Даллару мы и будем, и побрел в подсобку помещения, куда перед отъездом свалил изрядный запас своих компонентов.
– Буду работать над антидотом, – донеслось из подсобки.
– Хотите, расскажу, как он пел? – тут же предложил Эдмус из коридора.
– И отравлю любого, кто это вспомнит, – присовокупил алхимик, который на слух не жаловался.
Милия вопросительно приподняла бровь, глядя на нас с Бо-бо. Даллара наконец осмелилась вступить в помещение, Эдмус за ней, и светлая странница, скрепя сердце примирилась с этими новыми нарушителями спокойствия.
Наш рассказ я виртуозно уложила в две минуты. Несмотря на то что Бо пыталась перебивать и вставлять свои подробности, вроде того «как нас обругала невежливая лягушка». По окончании рассказа Милия помрачнела.
– Вещий камень… - пробормотала она. – Они огромная редкость, даже в мирах. Тот, что в клинке у Йехара, наверняка ему достался от его учителя – у Синона могло быть нечто подобное. Но как достать еще такой же…
– Веслав считает, что теперь Йехар придет в себя, – вставилая. – И уж держать его в таком состоянии точно опасно.
– Пожалуй, – неохотно согласилась Даллара. – В столь зловещем месте, подобном этому, всякое может произойти, пока он недвижим и безмолвен…