Эдмус и тот как-то что-то настрочить пробовал. Но Йехар после того, как спирит прочитал ему пару строчек, схватился за сердце и попросил не насиловать его чувство поэзии.
Впрочем, Нгур сочиняла не потому, что на нее действовала романтика средневековья. Будь ее воля – она бы всю жизнь разговаривала прозой, но как только она открывала рот – изо рта лезли рифмованные строчки. Это нам было пояснено уже после того, как нас пригласили зайти в помещение.
Отказываться было невежливо, и пришлось на практике узнать, что такое «как селедки в бочке». Шесть человек набились в хижинку, которая и хозяйку-то вмещала с трудом. Я оказалась прижатой к стене, на которой были развешаны веники каких-то трав, Веслава затерли в угол, Эдмус расположился на потолке – словом, все устроились, кто как мог, а вот Бо сразу заявила, что лучше погуляет по помойке. Блондинка не слишком хорошо себя чувствовала в замкнутых пространствах, как и Виола. К тому же Бо, видно, серьезно опасалась черной кормилицы – ну, и совершенно напрасно, потому что Нгур оказалась существом довольно безобидным и многое в жизни повидавшим.
– Тот, что привез из дальних стран – смеясь, заклятье, наложил….
– А вы?
– Недолго тешился тиран – и жить-то он недолго жил. Кровавой выдалась заря – клинок он мне доверил зря…
Пожалуй, насчет «безобидным» – это я поторопилась. Кстати, бой был честный. Решил вельможа показать свою удаль на арене с мечом против толстой негритянки.
Мало-помалу, продвигаясь от одной рифмованной строчки к другой, мы все же узнали историю Нгур целиком или почти целиком. Оказывается, ее продали в рабство как диковинку, с маленьким сыном на руках. Вскоре после того, как она – кстати, женщины ее племени мастерски владели клинками, а ее хозяин об этом знал очень смутно – вырвалась на свободу, ребенок не вынес перемены климата. Сама Нгур тогда и познакомилась с родителями Йехара – единственными, кто не принял ее за демоницу из-за внешности – и осталась при их доме сначала как кормилица, потом как нянька, а после смерти и отца, и матери рыцаря от какой-то местной заразы – осталась его единственным родным существом. Возле дворца она поселилась уже после того, как ее воспитанник стал начальником стражи, и жила себе в уединении, перебиваясь знахарством по местным деревням. А что случалось с тем, кто сам решался нарушить покой Нгур – это мы уже видели. Даже если вы пройдете через мусорных зомби (особая магия тех самых странных дикарей, которые так мастерски пользуются мечами) – тогда вам навстречу с клинком в руке выскочит сама хозяйка, и уж тут всё. Маскируйтесь под кучку мусора, и то остается надеяться, что Нгур вас не обнаружит, потому что для нарушителей своего покоя она придумывала чудовищно изощренные мучения, вроде просьб сесть за стол (уже страшно, поскольку за этим столом приходилось скрючиваться в три погибели) и отведать что-нибудь из блюд ее родной кухни. Впрочем, если кому-то действительно нужна была ее помощь, она никогда не отказывала.
– Великий дар – в сердцах читать и видеть сущее без глаз, – она ободряюще похлопала Йехара по руке. – Смог с молоком его впитать, но твой – отличен в сотню раз… Ну, полно языком трубить! С чего хотят меня убить?
Йехар приподнялся из-за стола, приложившись головой о макушку Эдмуса… Я от изумления провалилась куда-то за веники и не сразу оттуда нашла дорогу. Нгур приподняла густые брови, наблюдая за нашими лицами.
Да, не зря она нас встретила отнюдь не хлебом-солью…
Кормилица, как выяснилось, жила на военном положении. Попытки ее ненавязчиво устранить начались, как только Йехар убыл защищать от нечисти иные миры, а пару месяцев назад особенно участились, но вот же – не имели успеха. Маги, наемники и воины – не могли убить одинокую пожилую женщину, живущую на свалке. Помимо всего прочего, Нгур обладала каким-то сверхъестетственным даром предугадывать опасности, и чаще всего убийцы просто не заставали ее дома. Между прочим, она в шутку пожаловалась нам, что каждый раз после них так трудно убирать…
Словом, старушка держалась молодцом, хотя и понимала прекрасно, что охотиться за ней не перестанут, поскольку у охотников есть какой-то резон.
– Там, во дворце – то бой, то пир и что со мной им – все равно, – пожала она плечами (говорила уже и раньше, что даже Даллара сюда не заходила два года, но, как мы поняли, кормилица и Дама всегда не очень-то друг другу нравились). – Но зло явилось в этот мир: кристалл, что создан мной давно, пылает алым много лет. А алый – это смерти цвет.