Шут озабоченно понюхал рукав рубашки. На лице у него были тяжкие раздумья по поводу того, сколько эта дрянь, копирующая запахи, будет из него выветриваться. Вернешься, например, а тебя жена за Виолу примет, а зная характер Ифирь… бр-р! Может быть, из-за этих печальных раздумий он отважно придумал дельный вопрос:
– А что мне там делать придется?
Наивное, неискушенное существо! Наши лица против воли зазмеились гадкими улыбками.
– Ну… может… в шашки играть, – выдавила я наконец. – Ну, общаться, ага… в общем, он же старый уже… ну, уборка… ну, что ему еще надо?
Спирит наклонил голову, как бы говоря: «С этого места поподробнее». Виола кусала губы, изо всех сил удерживаясь, чтобы в красках не расписать это «поподробнее». А Веслав заявил напрямик:
– Да что хочешь, хоть визжи, хоть чашки бей, только не клянись больше ни в чем. Если он сам откажется от условий договора – это еще и лучше.
– А если не откажется?
– Тогда мы никому не расскажем эту историю.
Шут соотнес слова алхимика, палитру ехидных тонов, которая в словах обнаружилась, и зловредное выражение лица и раскрыл рот как мог, чтобы протестовать, но тут изнутри дома послышалось громкое мелодичное пение, потом шаги, потом дверь открылась, и перед нами предстал улыбающийся Харр.
Какое-то время он и распахнутый рот Виолы-Эдмуса дружно смотрели друг на друга. Потом спирит тоскливо сжал губы и помахал своему вроде как хозяину рукой. Кузнец просиял.
– Работу я выполнил, – заявил он. – Меч откован… зайдете?
Чтобы мы еще зашли в этот домик с музыкой и рогаликами? В чащу! В чащу!!
И ведь ни слова никто не сказал, а Харр почему-то сразу понял.
– Вы можете и не заходить, – он торопливо протянул Веславу, которого, опасался после песенки про кузнечика, откованный клинок.
Целый, но не пылающий. Веслав остановил на лице Харра свои беспокойные глаза.
– Я не знаю, почему он не горит, – сказал тот, – вы говорили, что он пылал, но ведь это же не свойство клинка? Мне случалось отковывать огненные артефакты в виде мечей, и это не один из них. Вы говорили, что пылал меч, именно потому, что был связан с вашим товарищем – тогда он может не гореть, потому что ваш друг в беспамятстве, или потому что связь между ними нарушилась… В любом случае, я не знаю. Я сковал его как мог, поверьте… лезвие, лезвие, конечно. Хотя, может быть, какой-то артефакт был в рукояти, вот тут, посмотрите, как будто что-то вынуто… а это еще один ваш товарищ?
Триаморф кивнула ему с почтительного расстояния. Кузнец осведомился, любит ли товарищ музыку, после долгого отрицательного мотания головой, утратил интерес к якобы Эдмусу и принялся игриво подмигивать якобы Виоле. Спириту ощутимо подурнело – даже его чувства юмора хватало не на все жизненные обстоятельства.
– А теперь я бы хотел получить свою награду! – Харр молодецки подкрутил усы и чуть ли не облизнулся в сторону шута. Жестом пригласил его внутрь помещения, но тот не двинулся с места. Харр укоризненно посмотрел на Веслава.
– Нет, мы вас не обманываем, – заверил тот. – Просто она у нас такая… застенчивая… ее нужно пригласить… пояснить… иногда до нее не с первого раза доходит…
И как следует наподдал спириту коленом. Тот бросил на нас горестный взгляд и поплелся в дом. Харр пропустил его, подмигнул нам и исчез. Первая стадия прошла гладко, и, судя по облегчению на лице Веслава – «Верное Сердце» с его клятвой мы обошли.
Через пару минут я предложила развернуть тут лагерь, но меня только смерили скептическими взглядами.
– Спирита нашего не знаешь? – укоризненно спросила Виола. – Хорошо, если он там два часа пробудет – а потом хозяин не просто нам его вернет – еще и доплатит, чтоб забрали…
– Рогаликами брать не будем, – вставил практичный Веслав. – Только деньгами.
Я села рядом с ними на травку и постаралась вообразить, что сейчас происходит в доме. Неприлично так, конечно, думать, но я надеюсь – дело дойдет до поцелуев. Интересно, на что спишет Харр наличие у скромной девушки Виолы приличных клыков и языка сантиметров в тридцать, не меньше? Или эликсир Веслава и с этим как-нибудь справится?