— Я собираюсь спуститься сейчас. Пришло время поговорить.
И, наконец, я отпускаю микрофон. Внутри башни есть ведущая вниз лестница, и ноги дрожат, когда я спускаюсь по ней, мои шаги единственный звук. Джубили внизу этой лестницы. Тяжело ранена, конечно. Возможно, уже мертва. Разум онемел, сердце становится свинцом в груди. Пальцы шарят с замком изнутри, пока я не открываю дверь и не выхожу наружу.
— Мистер Кормак. — Раздается голос с болота, и я узнаю его — командир Тауэрс. Я вытягиваю шею, пока не вижу ее, приближающуюся к забору, который был разорван на куски во время боя. Некоторые из фианны также высовываются из болота, раскрывая свой боевой план, явно намереваясь обойти военных в темноте. Возможно, это даже сработало бы.
Хотя они придерживаются тени зданий, низко присев и держась вне поля зрения, я вижу сотни фианнцев, по крайней мере, белки их глаз, выделяющихся на фоне грязи, камуфлирующей их лица. На меня направлено еще куча оружия.
— Остановитесь, — кричу я. — Мы должны позаботиться о раненых и поговорить.
Раненные. Я вижу Джубили всего в нескольких метрах от меня, лежащую в грязи. Каждая мышца в теле хочет побежать к ней, оказаться рядом с ней. Она назвала самоубийством план пробежать через битву, чтобы добраться до башни. Она дала мне шанс остановить эту войну, я не могу рисковать и разрушить этот хрупкий баланс, позволить этой жертве быть напрасной.
— Пожалуйста, — шепчу я, и хотя этот призыв обращен к солдатам, глаза устремлены на Джубили.
— Флинн. — Сердце пульсирует в горле. Это Шон. Одна сторона его лица окровавлена там, где лазер задел ухо, и сердце сжимается, видя его таким воинственным. Наши глаза прикрываются, и, несмотря на расстояние, я знаю, что в его взгляде. Кровь и предательство, призрак Фергала и горе Шона, стоящие между нами. — Что это значит? Что мы обратились к убийству невинных?
В его тоне нет прощения, но тот факт, что он говорит со мной вообще — тот факт, что он слушал — заставляет сердце биться. Это самый маленький проблеск надежды, как электричество, проходит через меня. Но прежде чем я успеваю ответить, мерцание ужаса проходит через черты Шона, и он делает шаг назад, поворачиваясь, чтобы найти Макбрайда на некотором расстоянии позади него. Глаза Шона падают на лазерный пистолет в руке Макбрайда, и когда их глаза встречаются, что-то надламывается в моем сердце.
— Вас обманывали, всех вас. — Я ожесточаю голос, заставляю себя держаться прямо, продвигаясь вперед мимо Джубили. Это пытка не оглядеться на нее, но я заставляю себя держать взгляд, чтобы закончить все. Я все еще вижу перед глазами отчаяние на ее лице и боль, когда она смотрела на меня. ИДИ. — Вами манипулировал сумасшедший, чтобы нарушить перемирие.
Макбрайда трясет, пистолет в его руке дрожит от подавленной ярости.
— Никто не поверит на слово такому предателю, как ты. — Теперь он за гранью разума… я вижу это в его резких движениях, слышу это в его голосе.
— Никто не обязан мне верить. Они сами это видят. Отдай свой пистолет, Макбрайд. Мы проверим показания и посмотрим, сколько выстрелов было сделано той ночью. — Потому что я знаю, и он знает, что если он откажется показать нам данные своего лазерного пистолета, он объявит о своей вине.
Замешательство проходит через толпу, и я цепляюсь за это — это означает, что некоторые из них сомневаются в нем. Некоторые из них хотят верить мне.
Глаза Макбрайда впиваются в мои со всей ненавистью и отвращением, которые он пытался скрывать в течение многих лет, что теперь горят открыто.
— Эйвон восстанет из пепла этой войны, а ты, Кормак, всегда был слишком слаб, чтобы стать искрой. Дойл и остальные не могли сражаться, но они все еще могли служить нашему делу. Они разожгли огонь, и это было честью. — На его лице появляется саркастическая улыбка. — Ты тоже все еще можешь послужить.
В замедленном движении я вижу, как его рука начинает подниматься, и видение следующих тридцати секунд разыгрывается в моем уме. Я вижу, как он бросает меня на землю, я вижу, что стрельба снова начинается с каждой стороны. Я вижу кучу тел.
Затем Шон оказывается рядом с ним, хватая его за руку, заставляя пистолет смотреть в землю, шипя от усилий. Он сбивает Макбрайда с баланса, но только на мгновение, Макбрайд больше, сильнее и опытнее. Он вытаскивает пистолет из рук Шона, заламывает руку вокруг его шеи и прижимает его близко к себе, чтобы использовать его как щит, приставив пистолет к виску.
— Когда-нибудь, — шипит Макбрайд, — ты поймешь, почему я…
Свист лазера разрывает воздух, и сердце останавливается, весь мир останавливается. Но это Макбрайд, а не Шон, кто падает на колени. Он становится мертв до того, как падает на землю, аккуратное круглое отверстие дымится в центре его лба.