— Почему она такая? — спросила тогда Клима Теньку. — Словно ты ее в теплице растил.
— Сам не знаю, — вед пожал плечами. — Лерка росла со всеми нами, деревенскими. Играла в наши игры, жила по нашим законам. Но она всегда такая была. Вроде не дура, но доверчивая до жути, никакой опыт пользы не приносит. Мы ее, когда мелкие были, вечно обманывали. Потом я подрос, стал умнее, запретил ребятам с Леркой шутки шутить, и сам перестал. Сейчас у нас все знают, что Лерка хоть и глупая, но все рассказывает мне. А я умный, злой и любящий брат, могучий колдун к тому же. И если узнаю, что кто-то с ней нечестно обошелся — спуску не дам. Ее, я подозреваю, только поэтому на рынке не обсчитывают никогда. Единственную во всей деревне!
И зависть прошла, сменившись желанием понять, в чем тут штука. Пока что удавалось не слишком. Наивная и чистая доброта Лернэ лежала где-то за гранью Климиного понимания.
— Да иду я, иду, — ворчливо сообщил Тенька, наконец-то спускаясь с чердака. — К чему каждый раз такое представление, что за спешка… О, блинчики!
— Руки помой! — крикнула Лернэ.
— Я мыл!
— Вчера? — съязвила Ристинка. Руки у Теньки были в какой-то темной саже, на сорочке — синеватые пятна, нос то ли в известке, то ли в очередной неопознаваемой гадости. Словом, обычный Тенькин вид после работы в лаборатории.
— Сегодня! На рассвете, — колдун придирчиво изучил руки, лизнул особенно грязный палец. — О, сладенько… надо записать…
За столом молчали редко. Клима совмещала завтраки с деловыми советами, обеды с разборами полетов (иногда с "аудиенциями", приглашая гостей), а ужины — с подведением итогов.
— Гера, ты уже перенес на карту метки, которые я тебе нарисовала?
— Как раз недавно закончил, — кивнул "правая рука". — Я не ошибся, те две деревни выше по тракту тоже наши? Но когда ты успела договориться со старостами? Мы ведь еще не ездили туда.
— Старосты сами приехали ко мне. Я принимала их сегодня на рассвете.
В голосе Климы сквозило торжество. "Смотрите, слушайте! — хотелось закричать ей. — Я держу, удерживаю, исполняю формулу власти! Обо мне уже идет слух, люди сами едут мне присягнуть, сегодня утром я приняла клятву у двоих, их кровь светилась под моей рукой. Я обда, я могу!"
Но Клима молчала, понимая, что для Ристинки и Лернэ ее восторг будет звучать нелепо, а Гера ничего толком не поймет. Обда ненавидела распинаться перед неблагодарной публикой. Тенька же и так читал все радостные возгласы в ее глазах.
— Итого, у тебя под началом уже восемь деревень, — резюмировал Гера. — За три с половиной месяца.
— Дальше дело пойдет еще быстрее, — черные глаза обды сияли. — На очереди крепости. Ближайшая — Редим.
— Это, скорее, город, — поправил колдун. — Крепостью он был в незапамятные времена, а теперь стены обветшали и защитят разве что от волков зимой.
— Ты часто бывал в Редиме? — заинтересовалась Клима.
— Больше в детстве, с матерью. Там горшки хорошие продают и огородную утварь из самой столицы, сносу нет. Собственно, поэтому в Редим и ездят. А так это жуткое захолустье. Хуже только Вириорта к северу, через него заброшенный тракт из Холмов проходит. Хотя, прежде, говорят, крупный торговый город был.
— Тебя послушать, так вся ваша ведская сторона — сплошное захолустье, — отметил Гера.
— Ничего подобного. Вон, Локит к югу отсюда, до него три дня пути. Там знаешь, сколько интересненького на рынке продается! Почти все мои компоненты оттуда.
— А полезное что-нибудь в Локите есть? — прищурилась обда. Гера фыркнул, даже Ристинка не удержалась от сдержанного смешка.
— Представь себе: есть! — Тенька уже давно привык, что эти неучи почти не воспринимают его научные изыскания всерьез. Разве что та же Клима разок-другой поинтересуется. — Через Локит идет прямая дорога из Фирондо в Гарлей, на границу. Дорогу еще при обде строили, а теперь по ней вместо торговых караванов войска маршируют. Да и сам город не чета Редиму: богатый, пусть и небольшой, стены еще крепкие.
— Локит мне пока не по зубам, — сделала вывод Клима. — В Редиме же, по моим сведениям, уже кое-что знают обо мне.