— Я обда Климэн, — резко представилась девушка, садясь. — Правлю этой деревней, тремя к востоку отсюда, двумя к северу и двумя выше по тракту. Какие дела привели тебя, посланник, в мои суверенные владения?
Посланник дико оглянулся на старосту. Тот кивнул, мол, все так. Посланник качнул головой, покряхтел, пожал плечами: ничего себе блажь у народа в этой глуши! И повернулся к Климе.
— Дела обычные, ежегодные. Столица требует уплаты налогов в размере десятой части вашей прибыли, а также часть юнош и мужчин от пятнадцати до тридцати лет.
— Пусть столица катится к крокозябрам, — спокойно ответила Клима. — Здесь не ведскому правителю подчиняются, а мне. И налоги платят тоже мне. И мужчины все мои. Мы не зависим от Фирондо. И сей ответ ждет тебя в любой из моих деревень.
— Та-ак, — протянул посланник, кладя поверх столешницы руку, крепко сжатую в кулак. — Значит, нынче мода такая, отвечать всяким бредом на требования столичных чиновников? Бунт?
— Это не бунт. Это — воля высших сил, — Клима говорила негромко, но глаза у нее при этом были страшные. Староста съежился и притих, он никогда в своей жизни не слышал, чтобы в подобном тоне разговаривали с чиновниками. Он знал, что за Климой нет почти никакой реальной силы, в то время как за посланником — вся мощь Фирондо.
— Ты что мне тут сказки рассказываешь, сударыня? — посланник покосился на старосту, приметил его испуг. — С государственными властями не шути, не то велю солдатам выпороть тебя да за косы оттаскать. Ишь, кем себя возомни…
В это время Клима вежливо взяла старосту за запястье и приподняла рукав, шепнув пару слов, которые вычитал в одной из старинных книг Тенька. Давно зажившее место пореза полыхнуло зеленым светом, несколько долгих мгновений на коже были четко видны ровные линии знака обды. Посланник побледнел и умолк. От тяжелого властного взгляда черных глаз ему было крепко не по себе. Словно в детстве, когда на спор по очереди ночевали в одиночку на капище. Там тоже пульсировала древняя, неподвластная разуму сила, душно шумели ивы, а ромашки и ландыши порой светились, точно пни-гнилушки.
— Но это же невозможно, — пробормотал он, украдкой заглядывая в полупустую кружку с квасом, словно пытался определить, не подмешали ли ему чего.
— Как видишь. Передай в столице, что обда вернулась и берет свою власть.
— А почему ты сама не придешь и не скажешь, а действуешь столь мелко и незаконно? Сударыня, ведь сущая насмешка над памятью обд — восемь подчиненных деревень.
На Климином лице отразился гнев. Она ненавидела вспоминать, что сейчас приходится довольствоваться малым, нельзя получить все и сразу, что снова приходится таиться и выжидать.
— В Фирондо знают обо мне.
— Если знают — почему ты не там?
— А это ты у них спроси. И не смей грозить мне солдатами. А лучше — присягни.
Жена старосты, слушающая разговор, выронила глиняную миску. В наступившей тишине звон вышел оглушительным.
— Да за кого вы меня тут все принимаете?! — посланник вскочил, едва ли не ударяя кулаком по столу.
— За того, кем ты назвался, — вкрадчиво произнесла обда. — И ты принимай меня за того, кем назвалась я. Разве мы здесь шутки шутим?
— Еще каждая сумасшедшая девчонка будет мне указывать! Обда у них! А в стране — война. Столице нужны налоги и бойцы, поэтому сейчас мы выйдем во двор, пройдемся по деревне, и соберем все вышеозначенное. Слышать больше ничего не желаю. А станете бунтовать — на то у меня солдаты есть.
Клима тоже встала, нехорошо кривя губы.
— Выйдем, — она первой подошла к двери, приглашающе махнула рукой.
Солдаты во дворе нервничали. За плетнем и огородами на гладко утоптанной дороге собралось изрядное для этих мест воинство — не меньше двадцати селян, вооруженных кто дубиной, кто рогатиной, а кто и здоровенным колуном. Во главе стоял Гера, и у него был вид образованного человека, знающего, что делать и как раздавать команды. Да и ортона за плечами внушала уважение.
Когда обда, староста и посланник вышли из дома, на улице случилось оживление. Из толпы селян раздались приветственные выкрики, Гера вытянулся, точно на военном смотре. Солдаты напряглись, потянулись к саблям и сулицам, а старшой осведомился у посланника, что происходит. Клима не дала чиновнику ответить.
— Слушайте все! — громко и звонко сказала она, подходя к калитке и открывая ее настежь. — Я — обда Принамкского края, и эта деревня, как семь прочих в округе, под моим покровительством. Не слушайте речей правителя Фирондо, где давно уже посмели забыть заветы высших сил. Скоро наша родина будет едина, и в ней воцарится мир. Всем и каждому скажите: обда вернулась, высшие силы даровали людям свою милость. Я приму любого, кто верен своей родине и своей земле, кто хочет жить в спокойствии и достатке. Моя власть растет, и я возрождаю Принамкский край, — тут ее голос стал вкрадчивей, взгляд жестче. — Налоги здесь платят мне, законной правительнице. И мои люди не идут воевать ни в орденские, ни в ведские войска. Я не хочу напрасного кровопролития. Но тот из вас, кто поднимет оружие против своих соотечественников, против моих подданных, будет убит. Убирайтесь восвояси сейчас и возвращайтесь после, чтобы служить мне. Время обд снова наступило!