— Эти фокусы… как ты это делаешь?
— Это дар высших сил, — пояснила девушка с убийственным спокойствием и снова прочертила кровью знак, который горцы, все еще надеющиеся на что-то, вырезают на всех детях своего племени. Донадеялись…
— Этого не может быть, — Артасий заставил себя успокоиться и поверить в собственные слова. — Ты не первая, кто говорит, будто чувствует в себе талант. За века войны тысячи приходили вот так и заявляли, мол, я обда. Сумасшедшие, рьяные патриоты, талантливые колдуны и просто авантюристы. Но обду, истинного властителя нашей страны, убили.
— И у всех тех людей светилась кровь?
Артасий почувствовал, что земля снова уходит из-под ног. Никакое колдовство не могло заставить кровь светиться этим оттенком.
— Обда родилась, — подытожила Климэн Ченара. — И обда — я. Я пришла за своей властью.
— За какой еще властью?
— Над Принамкским краем. Ты владеешь половиной. Отдай ее мне.
Таких наглых особ Артасию Сефинтопале видеть еще не приходилось. Это ж надо! Пришла с улицы, одетая невесть во что, и власть ей подавай! Ту, к которой сам Артасий старательно и понемногу шел всю жизнь, и которую совершенно не намеревался ни с кем делить, будь то обда или зеленая лесная крокозябра.
— Ты всерьез рассчитывала, что я сейчас возьму и собственной рукой подпишу добровольное отречение в твою пользу?
— Да, — как ни в чем не бывало кивнула девушка. — Возьмешь и подпишешь. Для тебя будет лучше, если прямо сейчас.
— Это что, угроза? — он знал, что сумасшедшая (а она явно, как говорят сильфы, стукнулась об тучу!) безоружна.
— Я обда, — повторила Климэн Ченара. — Если мне не отдают власть, я прихожу и забираю ее сама. Веды пятьсот лет воюют за обду — за меня. И вот, я пришла. Мне нужна власть.
— Всем она нужна… — пробормотал правитель, совершенно сбитый с толку этой наглостью и самоуверенностью.
— Для меня власть естественна, — снисходительно пояснила обда. И остро прищурилась: — Отдаешь?
Хотелось отдать ей все и прямо сейчас. Это было чуждое, непонятное желание, и Артасий настолько испугался и разволновался, что не ответил на вопрос согласием. Он внезапно понял, что любит править вчетверо сильнее, чем предполагал, а обда, возможно, и ненастоящая. И на этот счет можно даже проконсультироваться со специалистом.
— Эй, у дверей! Позвать ко мне Эдамора Карея! Плевать, что спит, я жду его немедленно.
— Проверить хочешь? — усмехнулась Климэн Ченара. — Что ж, проверяй.
— Откуда ты вообще такая взялась? — поинтересовался Артасий, тыльной стороной ладони вытирая взмокший затылок. Девчонка не просто говорила с ним, как с равным, но еще и внушала свое явное превосходство. Это было неприятно. Это пугало.
— Издалека.
— "Приходит обда обычно издалека, и усталым пеплом дорожная пыль на башмаках ее, но взгляд ясен и преисполнен знания…" Я тоже читал легенды, не надо пытаться меня ими подкупить. Из какого ты города? Вернее, судя по твоей одежде — из какого села?
— Я родилась в Принамкском крае, и этого тебе достаточно.
Разговор все не клеился, поэтому Артасий был необычайно рад, когда в кабинет наконец подоспел заспанный (похлеще того привратника) Эдамор Карей. Самый известный колдун и вояка Принамкского края был куда старше правителя и, судя по черной шевелюре, имел горские корни. Эдамор Карей носил короткую бородку клинышком, а его левый глаз заметно косил.
— Вот, сударь Эдамор, полюбуйся, — правитель старался говорить твердо и насмешливо, но под уничижительным взглядом посетительницы получалось с трудом. — Явилась очередная обда.
Брови колдуна изумленно приподнялись.
— В самом деле? И что она говорит?
— Я не говорю, я показываю и приказываю, — холодно вмешалась Климэн.
Она снова взяла палочку и прочертила на руке знак. Артасий Сефинтопала видел это уже в третий раз, но взгляда оторвать не мог. Блеск изумрудной крови завораживал.
Брови Эдамора Карея взлетели почти на середину высокого лба.
— Ну-ну, — проговорил он, справившись с изумлением и обретя крайне скептический вид. — И чья это работа?
— Высших сил, я полагаю, — усмехнулась Климэн.
— Не думаю, сударыня. Принамкский край утратил милость высших сил. А твое знамение говорит лишь о том, что нашелся некий талантливый умелец, способный изменять свойства крови. Ново, остроумно, но обдой ты от этого не станешь.