Расколотый разум

– В полном. Именно в таком, в каком только может быть человек с моим диагнозом.

– Расскажи мне об этом.

– О чем, – спрашиваю я.

– О том, что ты точно знаешь, что с тобой происходит.

– Все об этом спрашивают. Их ошеломляет моя осведомленность, моя…

– Беспристрастность.

– Да.

– Ты всегда такой была. – Он криво усмехается, но его улыбка не лишена привлекательности. – Когда я сломал руку, тебя больше интересовала плотность моих костей, а не то, что меня надо отвезти в больницу.

– Я помню, что кто-то сломал руку, – говорю я. – Марк. Это был Марк. Он упал с клена перед домом Дженкисов.

– Я – Марк.

– Ты? Марк?

– Да. Твой сын.

– У меня есть сын?

– Да. Марк. Я.

– У меня есть сын! Ты лишил меня дара речи. Меня переполняет счастье. Какая радость!

– Мам, пожалуйста, не надо…

– Но я ошеломлена. Все эти годы! У меня был сын, а я и не знала.

Мужчина стоит на коленях, обнимая меня.

– Мама, все хорошо. Я рядом.

Я прижимаю его к себе. Прекрасный молодой человек и, что самое невероятное, рожденный мной. Что-то не так в его лице, в красоте его таится какой-то изъян. Но это заставляет меня любить его еще сильнее.

– Мам, – говорит он какое-то время спустя. Его руки отпускают меня, он отходит. Я тут же начинаю скучать по его теплу, но заставляю себя успокоиться и сесть обратно в кресло. – Мам, мне нужно сказать тебе кое-что важное. О Фионе. – Теперь он стоит. Его лицо снова в тени, и взгляд такой же напряженный, как и когда он только вошел. Мне знаком этот взгляд.

– А что с ней? – спрашиваю я самым недобродушным из тонов.

– Мам, я знаю, ты не хочешь об этом слышать, но она опять сбежала. Ты знаешь, как это бывает.

Знаю, но не отвечаю. Мне никогда не нравились подобные беседы.

– На этот раз все плохо. На самом деле она не будет говорить со мной. Обычно ты ее успокаивала. Иногда папа. Но слушала она тебя. Как думаешь, ты сможешь с ней поговорить? – Замолкает. – Ты понимаешь, что я говорю?

– Где ты был, ублюдок? – спрашиваю я.

– Что?

– После всех этих лет ты приходишь сюда и заявляешь такое?

– Тсс, мам. Все хорошо. Я рядом. Я никогда не уходил.

– Что ты имеешь в виду? Я была одна. Совсем одна в этом доме. Ужинала одна, ложилась спать одна. Как же мне было одиноко.

– Это неправда, мам. До последнего года папа был рядом. Да и Магдалена.

– Кто?

– Магдалена. Твоя подруга. Женщина, что живет с тобой.

– А, эта. Она мне не подруга. Ей платят. Я ей плачу.

– Это не означает, что она тебе не друг.

– Именно это и означает. – Вдруг я свирепею. Я в бешенстве. – Ты ублюдок! Ты бросил меня!

Мужчина медленно встает.

– Магдалена! – зовет он.

– Ты слышишь меня? Ублюдок!

– Слышал, мама. – Он осматривается, ища что-то. – Мое пальто. Ты его не видела?

Женщина вбегает в комнату. Блондинка. В теле.

– Вам лучше уйти. Быстрее. Вот ваше пальто. Да. Спасибо, что зашли.

– Что ж, я не буду притворяться, что это было забавно, – говорит мужчина и уходит.

– Убирайся!

Блондинка поднимает руку. Она медленно идет ко мне.

– Нет, Дженнифер. Положи на место. Положи, пожалуйста. Ну разве тебе на самом деле нужно было это делать?

Что-то случилось. Какая-то катастрофа. Телефон лежит в прихожей в куче осколков. Холодный ветер обдувает меня, занавески развеваются. Снаружи хлопает дверца автомобиля, двигатель ревет. Я чувствую себя живой, отмщенной и готовой на все. Столько всего еще нужно сделать. О да, гораздо больше.

* * *