— Зачем мне выдумывать? — я коснулся ее плоского бархатного живота и не без удовольствия заметил, что ее не отшатнуло, она даже не поморщилась, будто с легкостью приняла мою вот такую правду, которую я так и не смог произнести. — Я не знаю, что мне делать.
Она только тяжело вздохнула и, повернувшись набок, ответно коснулась моей груди.
— Ты не первый и не последний… Мне сложно это принять, а понять еще сложнее, впрочем, будущего у нас с тобой все равно бы не было.
Я замешкался и потерялся на какое-то мгновение, но потом в памяти всплыл скромный симпатичный мальчишка, а мозг сгенерировал глупую неуместную фразу:
— А где у тебя дети? Никто не придет сейчас?
— Младший гуляет с приятелями, — махнула она рукой в сторону окна. — А старший, как обычно, уехал в город.
— Мне стоит уйти?
Я боялся ее ответа, но в то же время понимал — что бы она ни ответила, это будет наш последний разговор и последняя встреча. Мне было страшно стыдно, и я ощущал себя немного не в своей тарелке.
— Уходи…
Мне не нужно было повторять дважды. Когда меня просили уйти, я обычно не переспрашивал. Оделся и ушел, закрыв за собой эту дверь насовсем.
♫♫♫
Я засыпал, сидя в рабочем кресле. Целую неделю я бился над тем, чтобы как-то написать статью для конкурса фотографий. За окнами снова разыгрывалась непогода, полил дождь, потом еще сильнее, а буквально за десять минут до того, как я должен был идти домой, разыгралась настоящая буря. Наверное, именно это и помешало Минхёку тоже пойти домой. Он сидел позади меня, постоянно заглядывал через плечо и вздыхал, смотря на мой пустой лист.
Я выпил очередной стакан кофе, сидел у окна и смотрел на стекающие капли, слушал раскаты грома, пока Минхёк разговаривал с кем-то по телефону. Возможно, мысленно я был рядом с Чангюном, переживал, как ему на новом месте, которого он еще не знает. Он хоть и уверял меня, что все будет хорошо, но я все равно ужасно волновался и хотел вернуться к нему. Сложно уже было отрицать то, что у меня возникли чувства к нему. Тот поцелуй никак не выходил у меня из головы, я постоянно к нему возвращался и каждый раз чувствовал, как тянет в животе.
Именно тогда, когда я уже собрался уходить, Минхёк подошел ко мне и протянул книгу, автора которой я не знал.
— Об этом хочешь написать? — коротко спросил он.
— А что это? — быстро ответил я, переминаясь с одной ноги на другую. — Ты предлагаешь мне переписать статью из книги?
— Июнь — месяц гордости, если ты понимаешь, о чем я, — довольно прямо намекнул Минхёк, и только тогда я обратил внимание на обложку книги. — Автор отлично описывает эту тему и не считает ее проблемой. Он смешал ее со своим талантом и превратил в искусство.
— Как это должно мне помочь? — пожал я плечами, но книгу в руки все же взял. — Я в этом ничего не понимаю.
— Мне кажется иначе, — почти шепотом произнес он, кивая на мой ноутбук, на экране которого я не удосужился закрыть сделанные мной фото. — Если ты напишешь о том, чтобы люди не стеснялись любить того, кого хочется, а к ним приложишь вот эти фото, то тебе гарантирован успех. Наш народ немного ограниченный, а потому боится всего, чего он не понимает, но люди искусства должны тебя понять.
— Ты тоже считаешь, что я пропал, да? — я присел на первый попавшийся стул и спрятал лицо в ладонях. Щеки мои горели и пульсировали. — Я расстался с Джинн, так ни разу и не оказавшись с ней в постели… Я боюсь себе признаться, что это все из-за него.
— Но ты только что это сделал.
Мне было тяжело, я не мог даже поднять взгляда, смотрел пустыми глазами на обложку книги и пытался себя успокоить тем, что это всего лишь статья для конкурса, а не доклад о личной жизни.
— Ты так и не сказал, что ты от меня хочешь, — выговорил я, наблюдая за тем, как Минхёк спешно собирает мои вещи.
— Знаешь, — улыбнулся он. — Наверное, хоть как-то я могу спасти твою мягкую задницу. Я договорился с ним о встрече и объяснил, что нам от него нужно. Автор этого романа согласился написать тебе статью, а также отдать ее авторство в твои руки.
Сопротивляться не было смысла, мне даже не удалось надавить Минхёку на жалость тем, что дома меня ждет Чангюн, и он может сильно переживать, если я задержусь. Я все делал чисто машинально, не позволяя себе даже задуматься над своими поступками. Я даже попытался сесть на водительское кресло, но уже сидящий в нем Минхёк кашлянул в кулак, чем и привлек к себе внимание. В голове будто стоял предохранитель, который готов выгореть прямо сейчас. Я решился на вопрос только спустя половину пути, а до этого абстрагировано смотрел в окно, не слыша даже музыки, играющей в салоне.
— С тобой все хорошо? — поинтересовался Минхёк, положив руку мне на колено.
Я повернулся, так и не вытащив изо рта закусанную костяшку указательного пальца. Даже взглянув мельком, Минхёк понял, что я собираюсь спросить что-то нехорошее, потому просто молчал, дав мне время собраться с мыслями.
— Сильно заметно?
— Клеймо на лбу не горит, — быстро кинул мне друг и свернул куда-то с асфальтной дороги в лес.
Я ничего не ответил, только горько вздохнул и вернул локоть на дверь, снова закусив палец. Никогда бы не подумал, что вообще заведу с приятелем эту тему.
— Куда мы едем? — поинтересовался я, когда уже начал подозревать, что темный лес впереди никогда не кончится. — Ты меня убить захотел, чтобы прибрать все, что я нажил?
Минхёк рассмеялся, но, кажется, только для того, чтобы хоть немного разбавить накалившуюся атмосферу.
— Я устану тебя закапывать.
— Расскажи мне, что это за писака такой, и почему нельзя было весь этот вопрос решить по электронной почте?
— Этот странный мужик вроде как отшельник. Он предупредил, что живет порядком вдали от города… — начал Минхёк, внимательно вглядываясь в темноту, которую разрывал свет фар.
— Отшельник?
— Ну да, я слышал о нем пару раз. Мой друг, — на этих словах я не сдержался от ехидного смешка. — Да, Вон-а, мой друг очень любит читать. Я сразу вспомнил одну из обложек книг. Короче, он пишет любовные романы, ну точнее даже порнографические…
— А при чем тут я и моя статья? — мы переглянулись и оба глупо моргнули.
Минхёк замотал головой.
— Мне показалось, что он довольно красиво должен преподнести то, что тебе нужно. За деликатность я ничего говорить не буду, но раз уж он отдает тебе авторство, то ты можешь поправить моменты, которые сочтешь слишком интимными.
— Я просто хочу избавиться от всего этого и, если честно, не очень хочу отсылать снимки на конкурс, потому что мне кажется, что это своего рода предательство. Я начинал с того, что просто хотел денег, а закончил тем, что мучаюсь от желания поцеловать парня. Где я в этой жизни свернул не туда?
Длинная и извилистая лесная дорога на большем своем протяжении тянулась к косогору. С вершины холма, если бы не непроглядная тьма, то открылся бы прекрасный вид на бесконечные потоки зелени и синюю полосу реки.
Дом одинокого старика был возведен уступами на террасах. Рядом располагался гараж на одну машину. Длинный передний двор был пуст. Когда Минхёк заглушил двигатель, то в ночной тишине был слышен только шум дождя, который нещадно хлестал по макушкам деревьев и по черепичной крыше дома. К дому вела аккуратная подъездная аллея, по обеим сторонам украшенная фигурками каких-то огромных и совершенно ужасных жаб. Но, будучи настолько поздними гостями, мы решили, что пройтись пешком, хоть и под дождем, будет уместней.
— А я примерно как-то так вас и представлял, — раздался громогласный голос, сопровождаемый смехом. Я шел первым, потому мне ничего не помешало прищуриться и вглядеться в темноту. На открытой террасе был виден образ говорящего. Он явно был крупным, а его голос выдавал мужчину с брюшком. — Проходите скорее, иначе совсем промокните. Погода дрянь.
Я забежал под крышу, перепрыгивая ступеньки через одну, и стряхнул воду с волос. Вблизи старик показался вполне миловидным, лицо доброе, почти без морщинок. Сложно было предположить, что такой, как он, способен на написание порнороманов.