— Как я могу тебе отказать… — пропел я, осторожно отрезая кусок всё ещё горячего пирога.
Чангюн затаил дыхание и задержал кончик языка в уголке рта, пока я откусывал кусочек.
— Ну… как оно? — глаза его моментально загорелись, и он поправил снова сползающие с него очки.
— Бесподобно… — простонал я, откусывая ещё один кусок. — У меня появился более чем достойный конкурент…
Чангюн почти подпрыгнул на месте и бросился ко мне на шею, целуя меня в испачканные яблочным повидлом и корицей губы.
— Ты прав, хён, это божественно вкусно, — проговорил Чангюн в мои губы, облизываясь. — И я сейчас не только о пироге…
Наши с Чангюном дни проходили довольно бодро. Каждый день что-то случалось, и это «что-то» я записывал в уголки своего сознания, называя тёплыми воспоминаниями. Моя жизнь стала определённо ярче. Иногда мне казалось, что «прозрел» именно я, а не Чангюн. Я сравнивал свою жизнь «до» и «после», понимая, что слеп был именно я. О той злополучной беседе с Хосоком в офисе я забыл — она казалась мне чем-то далёким и уже неважным.
В один из выходных дней я решил показать Чангюну настоящую осень, предложив сходить вместе на пикник. Чангюн воспринял мою идею более чем восторженно: в последние недели он часто проводил время на балконе, развалившись на диванчике и наблюдая за меняющими цвет листьями.
Научившись готовить, а точнее печь, Чангюн настоял на том, что некоторую еду для пикника он приготовит сам. Я не стал ему мешать, но иногда проходил мимо кухни и как бы невзначай заглядывал внутрь, чтобы убедиться, что всё было в порядке. Чангюн более чем справился с задачей, а я ему помог, чем смог — в основном не мешал ему (с его же просьбы, потому что он хотел приготовить всё сам), но всё же принял участие в готовке еды после его робкой просьбы.
— Гюн-а, надень обратно, — твёрдым голосом произнёс я, а Чангюн, стоящий перед зеркалом, вздрогнул.
Всё утро парнишка примерял какие-то шарфы, стащив их из моего шкафа, и то надевал, то снимал очки.
— Они здесь не смотрятся, — Чангюн капризно снял очки и, держа их двумя пальцами, выставил руку вперёд. — Сейчас осень, и мне неудобно…
— Гюн-а, ты должен их носить, — вздохнул я. — Твои глаза ещё не до конца привыкли, и…
— Поэтому я должен ходить как клоун? — горько усмехнулся парнишка, нацепив очки на нос, снова качая головой и глядя в зеркало. — Это выглядит урод…
Я встал перед ним и приложил палец к его губам. Чангюн удивлённо уставился на меня, а я снова утонул в глубине его чёрно-карих глаз.
— Ты выглядишь в них очень красиво, — я мягко взял очки из его рук, надевая их обратно на переносицу. — А еще, — я наклонился к его уху, — дико сексуально…
Кожа Чангюна под моими пальцами покрылась мурашками. Когда я попытался заглянуть ему в глаза, я заметил, что он смотрит в пол из-за смущения и поправляет очки на носу, не глядя на меня.
— Тогда… Поцелуй меня при всех в парке, — дерзко ответил Чангюн, поднимая на меня взгляд. Щёки парнишки горели. — Тогда я не буду их снимать.
Я опешил от его просьбы, но быстро взял себя в руки.
— Договорились, — подмигнул ему я.
Нас прервал бодрый лай Кью — пёс вбежал в гостиную с поводком в зубах и сел на задние лапы. От этого непоседы точно ничего не скроешь — но мы и не собирались оставлять собаку дома, потому что это было бы слишком жестоко.
Подхватив корзинки с выпечкой и сендвичами и пристегнув Кью к поводку, мы выдвинулись в парк. Из-за своих далеких уже поисков Чангюна я разведал несколько уютных полянок, на которых почти не было людей — идеальное место для пикника-свидания. Сказать по правде, я немного нервничал, откровенно запариваясь, чтобы всё прошло «идеально». Это первая за долгое время осень Чангюна, и я был обязан показать её ему с самой лучшей и красивой стороны.
Прогулка по парку стала для Чангюна настоящим приключением. Я удобнее перехватывал корзинки с лакомствами, глядя на дурачащихся Чангюна и Кью, и не мог сдержать улыбки. Пёс весело лаял, крутясь под ногами парнишки, а последний останавливался буквально каждую секунду, чтобы рассмотреть опавшие цветные листья. Охапку листьев Чангюн засунул под ошейник Кью, и пёс стал похож на большого белого льва с пушистой гривой. Парнишка тут же достал телефон, чтобы запечатлеть этот момент.
Все мои молитвы сбылись, и на участке, который я давно выбрал для потенциального пикника, не оказалось народу. Я расстелил огромное одеяло прямо поверх шуршащих листьев, и мы с Чангюном буквально упали на него — из-за большого количества листьев наша полянка была очень мягкой. Недолго думая, парнишка начал раскладывать еду. Когда всё было готово, я и опомниться не успел, позволяя Чангюну обнять меня для очередного селфи и вытянуть руку с телефоном (потому что моя рука длиннее, и ракурс лучше с моей стороны, как отметил Чангюн).
День проходил незабываемо. Моя голова лежала на коленях Чангюна, а парнишка зарылся пальцами в мои волосы, постоянно их перебирая и поглядывая на резвящегося в кучах листвы Кью.
— Закрой глаза, хён, — попросил Чангюн и потянулся к корзинкам.
Я послушался его.
— А подглядывать нечестно, — сквозь маленькую щёлочку я увидел его надутые губки-бантики.
— Ты же знаешь, насколько я любопытный, — парировал я, тут же зажмуривая глаза, потому что Чангюн несильно ткнул меня в плечо. — И я заинтригован. Что ты хочешь сделать?
— Тебе придётся довериться мне, — спокойно проговорил парнишка, что-то разворачивая в руках. А уже через секунду моих губ коснулось что-то рассыпчатое и сладкое.
— Не открывай, я хочу, чтобы ты угадал, — продолжал Чангюн.
Я почувствовал вкус черники, сахарной пудры и ванили.
— Это то самое секретное блюдо, которое ты хотел испечь для меня? — довольно промурлыкал я, облизывая губы. — Черничные маффины?
— Да, хён, — выдохнул Чангюн, и я почувствовал, как он наклонился ниже. — Ты так неаккуратно ешь, — уже шёпотом добавил он.
Я откинул голову на его колени и ощутил, как Чангюн коснулся моих губ своими.
— Ты очень неаккуратный, хён, — быстро сказал Чангюн между поцелуями и снова коснулся меня губами. Я поднял руки вверх, чтобы дотронуться до его щёк.
Мы говорили о всякой ерунде, вспоминая какие-то смешные моменты. Чангюн всё это время то целовал меня в губы, то вплетал мне в волосы осенние листья. В какой-то момент Кью удалось стащить один ароматный маффин. Чангюн даже подскочил на месте, а моя голова благополучно ударилась о твёрдую поверхность — какой бы мягкой ни была подушка из листьев, она всё же была далека от нашей кровати дома. Чангюн тут же бросился ко мне, забыв о Кью и маффине, который тот с аппетитом съел, отбежав от нас на «безопасное» расстояние. Чангюн же принялся гладить мой затылок и прижимать мою голову к своей груди, словно я был ребёнком. Мою шутку про поцелуй в ушибленный затылок Чангюн воспринял буквально и действительно поцеловал меня именно туда.
Однако наша идиллия длилась недолго. В какой-то момент Чангюн поймал несколько дождевых капель на ладонь, а потом и я. Словно по сигналу мы уставились на небо, но было слишком поздно: утонув друг в друге мы не заметили приближающиеся тучи. И хотя наши сборы были быстрыми, даже слишком быстрыми, от дождя нам скрыться всё же не удалось — когда мы убегали по тропинке из нашего уютного уголка, дождь уже изрядно намочил нас.
Моя футболка промокла насквозь, а Чангюн постоянно поправлял соскальзывающие с него очки. По стёклам стекала вода, а его длинные волосы делали только хуже — воды попадало ещё больше. Но даже несмотря на это, наше настроение было отличным. Чангюн буквально бежал и смеялся, удерживая поводок с Кью и хлюпая промокшими кедами. Если бы он только знал, как выглядит со стороны. Я действительно не знал никого красивее и необычнее, чем он.
Помимо нас к выходу из парка бежали другие отдыхающие, которых дождь так же застал врасплох. В какой-то момент я резко остановился, а Чангюн буквально врезался мне в спину. Я не знал, что двигало мной в тот момент, но я обхватил талию Чангюна одной рукой, прижимая его к себе и буквально впиваясь своими губами в его губы.