После нас вся душевая была покрыта душистой лимонной пеной, а мы смеялись, словно два маленьких ребёнка. Я обнял Чангюна за талию, когда он приподнялся на носочки и поцеловал меня в губы, задевая кончиком носа пену на моей щеке. Остановились мы только тогда, когда горькая пена попала нам обоим в рот. Зато теперь мы точно знали, что эта дрянь на запах лучше, чем на вкус.
— Буду ждать тебя в комнате, — зевнул Чангюн, выбираясь из душа и закутываясь в длинный (украденный у меня) халат.
Я машинально кивнул, заканчивая намыливать шампунем волосы. Ополоснуться мне пришлось дважды: я никак не мог ожидать такого горячего душа. Перед зеркалом я снова завис, вытирая волосы полотенцем, а затем зачёсывая их назад, будто пытаясь уложить. В отражении зеркала я смог разглядеть небольшие розоватые следы на груди — меня всё же оцарапали. Я с улыбкой покачал головой и, подвязывая полотенце на бёдрах — халат у меня благополучно украли, — вышел из душа.
В коридоре было тихо, и я не раздумывая двинулся в нашу спальню. Открыл дверь шире, которая почему-то была закрыта не до конца, и остановился на пороге как вкопанный. Чангюн стоял спиной ко мне, возле небольшого комода с выдвинутым первым ящичком, и что-то разглядывал, держа в руках.
Моё сердце словно перестало биться.
— Гюн-а… Скажи мне… — мне казалось, что я не слышал собственного голоса. — Что ты там разглядываешь?
Чангюн опустил руку обратно в ящичек, словно положил на место какую-то вещь. Он медленно повернулся ко мне. Его выражение лица изменилось. Он сам оставался прежним, но я видел, что что-то было не так. Я даже боялся признаться себе в том, что сам обо всём догадался. Мои руки похолодели, а тело будто парализовало. В голове быстро всплыл первый день, когда я повесил распечатанные фото над столом, а затем день перед выпиской Чангюна из больницы, когда я спешно их убирал и запрятал под белье. Как я мог забыть?
— Хён… — Чангюн в упор смотрел на меня. — Что это за фотографии? И почему… Почему на них изображён я?
========== 9. Снова уходить, а потом возвращаться ==========
Искать и найти, и снова прощаться…
Чангюн стоял напротив меня, и я мог видеть, как блестят его глаза. Его пальцы сжимали несколько снимков, и я был точно уверен в том, что его руки дрожали. Он не сводил с меня глаз и ждал ответа. А пауза между нами затянулась настолько, что каждая следующая секунда молчания разрезала моё и, наверное, его сердце.
— Это просто фотографии тебя, сделанные мной, — наконец сознался я.
Я постарался сделать голос как можно твёрже и спокойнее, но я знал, что вру сам себе. Я был не спокоен. Я был как будто сломлен. А ещё я чувствовал, что любое моё неверное слово может сломать и Чангюна.
— Фотографии… А зачем… Зачем ты меня фотографировал? — шептал парнишка, не отрывая взгляда от меня.
Я держался изо всех сил, чтобы тоже смотреть в его тёмные глубокие глаза.
— Ты делаешь фото на телефон, — ответил я. — Потому что тебе нравится.
— Но это не телефон… — глаза Чангюна снова заблестели.
— Не телефон, — признал я. — Но я сделал их потому что мне очень понравилось…
Чангюн вздрогнул, а его пальцы сильнее сжали снимки.
— Понравилось что?! Инвалид? — последнее слово он буквально выплюнул.
Я впервые видел на его лице такую горькую и даже злобную усмешку.
— Я тогда тебя ещё не знал… — единственное, что я мог ответить ему, хотя я понимал, насколько глупо звучит эта фраза. Самое бесполезное оправдание.
— Но ты, — мне показалось, что Чангюн сглатывает подступающий комок. — Следил за мной…
Больше всего на свете я боялся услышать от него эти слова. Я знал, что это было неправдой, и в то же время правдой. Я следовал за Чангюном, считая его интересным. Я прикусил язык.
— Я не следил, — я покачал головой. — Это случайные снимки. Если хочешь, я тебе покажу ещё много случайных прохожих.
Я даже забыл, что снимков «случайных прохожих» было совсем немного. Глаза Чангюна сузились, и я увидел слезинку, скатывающуюся по его левой щеке. А самое мучительное было то, что я не мог подойти к нему и утереть его слёзы. Только не сейчас.
— Я случайный прохожий? — парнишка сказал это с какой-то злобой, и я разозлился сам. Как он мог подумать и тем более сказать такую чушь?
— Ты можешь не выворачивать мои слова? — уже более громко попросил я, но вовремя осекся. Я задал этот вопрос действительно слишком громко.
— Почему ты кричишь? — глаза Чангюна распахнулись, словно от страха.
— Потому что ты меня не слышишь, — тяжёлый вздох.
— Выглядит так, будто ты оправдываешься! — настаивал Чангюн, тоже повышая голос.
— Гюн-а, это не так! — я действительно кричал.
Чангюн начал быстро качать головой. Теперь я видел, что он плакал. Из-за меня.
— Ты врёшь, хён… Ты… ты…
— Я прошу тебя, Гюн-а, выслушай меня!
Я наплевал на всё и бросился к Чангюну. Снимки вылетели у него из рук, и он прижал ладони к ушам, не желая слушать меня. Он не переставал качать головой. Я же, подбежав, схватил его за плечи, попытался посмотреть в глаза — он держал их закрытыми.
— Гюн-а, это не так, я не вру и не врал тебе, — я касался его рук, пытался обнять, но Чангюн стряхивал мои прикосновения. — С самой первой секунды… С самого начала, когда я увидел тебя, я никогда не хотел обидеть или обмануть тебя…
Чангюн немного притих, но всё равно качал головой как сумасшедший.
— Врёшь, врёшь… — уже тише и менее уверенно прошептал он.
— Гюн-а… Посмотри на меня, — я опустился перед Чангюном на корточки, касаясь его колен ладонями.
Я дождался, пока он полноценно посмотрит на меня. Поймав его заплаканный взгляд, я продолжил:
— Да, я тебя фотографировал. Я увидел тебя тогда… В тот день… — я опустил взгляд в пол, вздыхая, но потом посмотрел на Чангюна снова. — Я никогда не видел, чтобы кто-то мог так радоваться солнцу. Я не знаю никого, кто с таким замиранием сердца слушает звуки дождя. Я… Я не знаю никого, у кого была бы такая жажда узнавать этот мир, как у тебя… В тот день ты смотрел на солнце… И хотя ты не мог его видеть, я уверен, что ты видел намного больше, чем все отдыхающие в том парке.
Чангюн громко всхлипнул, так же опускаясь на корточки напротив меня. В итоге мы оба сидели на коленях.
— Ты особенный… И ты самый необычный человек, которого я встречал, Гюн-а, — Чангюн позволил мне обхватить его лицо ладонями. — И я тебя очень люблю…
— Замолчи, хён… — просипел парнишка, обнимая меня за шею и пряча своё лицо на моём плече.
Я положил ладони на его спину и стал оглаживать его, успокаивая. Возможно (нет, пожалуй, точно) ему требовалось время. Больше времени, чем я предполагал. Но я согласен ждать его, согласен помогать ему, чего бы мне это ни стоило.
Парнишка уже откровенно прижимался ко мне, а его всхлипы становились тише. Он успокаивался в моих руках.
— Хочешь, я приготовлю что-нибудь для тебя? — тихо спросил я и коснулся губами его виска.
Чангюн пробубнил что-то невнятное мне в плечо, но я сумел различить его тихое: «мятное какао».
Весь следующий день мы почти не разговаривали, а я не настаивал. Сделав свою основную работу, я слонялся по офису, пил кофе на чужом этаже, а так же болтал с девушками из отдела продаж. Думаю, им нравилась моя компания, и я не спешил уходить. Меня же радовал еще тот факт, что Хосок точно не будет меня искать именно тут. Это место стало моей тихой гаванью. Уж лучше было отвлечься здесь, чем оправдываться перед Минхёком, почему я опять сбежал со своего места.
Обсуждали новый фильм, который только что вышел в кинотеатре. Сначала я подумал, что это очередная романтическая комедия, которые так любят девушки, но потом прочитал аннотацию и сам задумался посмотреть его.
— Не хочешь заплатить за девушку? — хитро подмигнула мне сидящая рядом Джей. — Я могу тебе рассказать все об актерах, которые там снимаются.
Я улыбнулся, но скрыл свою улыбку за чашкой. Серьезная Энни одернула на Джей короткую юбку-карандаш, которая слишком плотно обтягивала ее худые ноги, и присела рядом. Она бесцеремонно поставила локоть на чужое плечо и вздохнула.