Мы всё же проследовали на кухню и расселись за столом. Кью забился в угол, не решаясь подойти к нам и явно предчувствуя что-то непонятное. Минхёк в очередной раз за вечер разливал успокаивающий чай.
— Итак, — когда с приготовлениями было закончено, он встал возле стола, предварительно усадив нас с Чангюном друг напротив друга. — Прямо сейчас и прямо при мне — прошу меня извинить за прямоту — но вы обязаны поговорить.
Непонимание Чангюна так никуда и не улетучилось, и он поджал губы.
— Я не понимаю… — тихо произнёс он. — Господин Ли, вы…
— О Боже, нет, пожалуйста, — Минхёк коснулся ладонью лба. — Никогда не называй меня так, прошу тебя. Это ужасно неловко, и я не настолько старый. Зови меня просто хёном.
Чангюн улыбнулся. И я окончательно убедился, что он не был зол или расстроен.
— Хорошо, хён, — исправился Чангюн, всё ещё улыбаясь. — Я всё равно не понимаю, что случилось.
Минхёк перевёл взгляд на меня, а я потупил глаза.
— Я думал… Я думал, что ты ушёл от меня, — признался я, не поднимая глаз. Чангюн же уставился на меня в немом шоке.
— Ушёл от тебя? Хён, что ты такое говоришь? — парнишка аж привстал с места.
— Тебя не было весь день… Я искал тебя… Я даже был в твоем старом доме, — продолжал я.
— Искал меня… Но я же не потерялся!
— Ты не отвечал на мои звонки. Когда я проснулся, тебя не было рядом… Ты никогда не просыпался и не уходил раньше меня, не оставив даже записки… Я подумал, что…
Но Чангюн прервал меня.
— Прости, хён… — теперь уже он потупил взгляд. — Я вышел из дома с разряженным телефоном и не мог тебе ответить… Я еще не привык к нему…
— Весь день?!
— Мне нужно было уйти на какое-то время! Это было важно… — Чангюн не договаривал, а я не решался спросить. Тогда я уставился на Минхёка с немой мольбой в глазах.
Он тяжело вздохнул и опустился на корточки перед Чангюном.
— Гюн-и, выслушаешь меня? — Минхёк осторожно коснулся колена Чангюна. — Поверь мне, я знаю этого дурака очень давно, — он кивнул в мою строну. — И знаю, что этот дурак никогда бы не сделал зла тому, кого он очень любит.
Чангюн посмотрел на меня.
— Так вот… — Минхёк снова вздохнул. — Это я заставил его участвовать в конкурсе фотографий, в котором обещали денежный приз, — глаза Чангюна округлились. — Я без его ведома подал заявку…
Минхёк сделал небольшую паузу, всё ещё глядя на Чангюна. Парнишка же, ошарашенный его словами, схватился пальцами на краешек стола.
— Пока он готовился к конкурсу, он встретил тебя, совершенно случайно, и сделал те фото, — продолжал Минхёк. — Но он отказался их отправлять. Вон-а не хотел предавать тебя и накануне дедлайна отказался от участия в конкурсе.
Я мог видеть, как глаза Чангюна блестят, а сам парнишка смотрел на меня и словно не верил в то, что ему говорили.
— Фотографии отправил наш коллега. Думаю, ты с ним уже знаком, — Минхёк горько усмехнулся, явно намекая на Хосока и тот злополучный день. — Мы тогда с тобой и познакомились. Тот парень просто хотел вас рассорить, и у него это получилось. А деньги… — Минхёк снова посмотрел на Чангюна. — Я не оправдываю этого дурака, но он так сильно хотел тебе помочь, что отдал весь выигрыш тебе, чтобы оплатить твою операцию. Он не взял ни монеты и умирал на работе с кучей дополнительных задач. Я думал, что у него пар из ушей пойдёт от того, как сильно он был загружен… Это и есть вся правда, Гюн-и.
На кухне повисло молчание. Мы не знали, сколько оно длилось, но оно ощущалось вечностью. Каждая протекающая секунда отдавалась эхом, а никто из нас так и не решался произнести ни слова. Я упорно смотрел в стол, повесив голову. Только когда я услышал тихий всхлип, я вздрогнул и поднял глаза.
Чангюн плакал. Сидел напротив меня и вытирал влажные от слёз глаза рукавом толстовки, которая оказалась моей. Даже в такой момент я подумал о том, что любил, когда Чангюн носил мои вещи.
— Х-хён… Ты… ты сделал всё это… Для меня… — шептал парнишка. — А я… я разбил твою камеру… Я разозлился, я думал… Что ты мне соврал…
Чангюн хватал ртом воздух, пытаясь справиться со своими всхлипами. Минхёк заботливо поставил перед ним стакан воды. Парнишка потянулся к нему, осушил двумя большими глотками и продолжил, собираясь с мыслями.
— Я очень подвёл тебя… Это было твоё хобби… И я решил исправить свою вину, купив тебе новую камеру.
В этот раз пришла наша с Минхёком очередь удивляться. Чангюн встал из-за стола и удалился в коридор. Вернулся парнишка с небольшой коробкой в руках и поставил её на стол.
— Я ушёл на целый день, чтобы… Чтобы заработать денег. У меня оставались сбережения после моего пособия, но… Но я хотел купить тебе самую лучшую камеру, я даже специально спросил продавца, — Чангюн говорил быстро, на выдохе, как будто боялся, что у него слишком мало времени. — И когда я узнал цену, я увидел, что денег мне не хватает… Я решил заработать оставшиеся и поэтому пошёл играть на скрипке. Как только я собрал недостающую сумму, я сразу же вернулся в магазин. А вернулся я так поздно… Прости меня, хён…
Я ничего не ответил Чангюну, срываясь с места и снова хватая его в объятия. Я забыл о присутствии Минхёка и поцеловал Чангюна. Я поцеловал его губы, его щёки, оставил несколько поцелуев на его лбу и кончике отмороженного носа.
— Глупый, глупый… — шептал я, как умалишённый. — Мой маленький, если бы ты знал, как ты напугал меня.
Я схватил ладошки Чангюна и ужаснулся. Кожа на его пальцах была усеяна маленькими ссадинами и глубокими вмятинами. Некоторые царапины всё ещё кровоточили. Сколько же часов Чангюн провёл за игрой?
— Я надеюсь, тебе понравится мой подарок, хён, — парнишка заулыбался, уже позволяя мне себя целовать.
Из моих глаз лились слёзы, а я всё так же продолжал шептать «глупый, глупый», обнимая Чангюна.
— Ох, по-моему, Вон-а, вы оба… — мы с Чангюном вздрогнули, поворачиваясь к Минхёку. Он стоял и улыбался, а я мельком заметил, как он сам вытирал мокрые глаза. — Вы оба должны пообещать мне, что теперь, что бы ни случилось, будете разговаривать друг с другом.
Я монотонно закивал, прижимая голову Чангюна к своей груди. Парнишка же обхватил мою спину ладонями. Минхёк тем временем удалился в комнату, поставив меня перед фактом, что сегодня переночует в нашей квартире, ведь кто знает, что ещё может случиться с такими дураками, как мы с Чангюном.
— Тебе нравится, хён? — не унимался Чангюн, когда мы остались вдвоём.
— Я даже мечтать о такой не мог, — признался я, разглядывая коробку. — Но ещё больше я не мог мечтать о том, что встречу такого удивительного человека, как ты, Гюн-а.
Парнишка замотал головой, бросаясь мне на шею.
— Я люблю тебя, хён… Пожалуйста, не отпускай меня.
— Никогда, Гюн-а, никогда… Я больше никогда тебя не отпущу.
========== Эпилог ==========
Я душевно вполне здоров, но шалею, ловя удачу;
из наломанных мною дров я легко бы построил дачу.{?}[И. Губерман]
Я всю жизнь хотел быть как все. Но кто бы мог подумать, насколько сильно череда самых обычных случайностей может изменить жизнь до неузнаваемости? И откуда мне было знать, что эти самые случайности раскрасят мою жизнь, а меня сделают одним из самых счастливых людей на планете? Мне следовало быть благодарным за всё, что со мной, и с нами, случилось, следовало также поблагодарить своего лучшего друга за то, что буквально спас самое дорогое, что было в моей жизни.
После той ночи истерик и откровений, проведённой в моей квартире, Минхёк продлил мой отпуск ещё на неделю и взял с меня твёрдое слово вернуться «целым». Было раннее утро, и мы разговаривали за чашкой ароматного кофе. Я быстро кивал другу, соглашался на всё, стараясь быть как можно тише. Провожая Минхёка, я косил взглядом на нашу комнату, где всё ещё спал Чангюн. А едва закрыв дверь, я тут же вернулся в нашу постель, сгребая своего (теперь уже навсегда) парнишку в объятия и целуя его, всё ещё спящего, в немного суховатые губы.
Своё обещание я сдержал, вернулся на работу бодрым и отдохнувшим. Стоило мне переступить порог офиса, как я тут же был вызван «на ковёр», где мне сообщили о повышении, а также о росте некоторых моих обязанностей. В тот же день за обедом я узнал, что Хосок больше не работает в нашем рекламном агентстве. Его то ли перевели в другую фирму, то ли он ушёл сам — коллеги рассказывали разные версии произошедшего. Я же всячески прятал свою улыбку благодарности, уплетая острый суп с кимчи. На любые вопросы я пожимал плечами, ведь правды истории с Хосоком я не знал, а Минхёк с того самого дня ни разу не произнёс его имя. Ни Минхёк, ни я больше не возвращались к этой теме.