— Что это с ним? — спросила я у Стена еле слышно.
Последний раз я видела плачущего парня в школе. Моего одноклассника до слез расстраивали неудачи в физкультуре. И подтягиваясь один раз вместо двух, как остальные, он ревел.
— Ревнует, — не поднимая на меня глаз, низким басом произнес охранник.
— Ревнует? — удивилась я.
Но не успела я дождаться ответа, как он самостоятельно выполз из спальни Близзарда. Длинноволосая и длинноногая брюнетка в одной лишь мужской футболке на цыпочках вынырнула из комнаты и направилась к кофемашине. Аппарат в квартире Близзарда играл роль центрального памятника, у которого все собираются. Она выглядела как девушка с полотен излюбленного во Франции в начале 18 века стиля рококо. Интимного аналога барокко. Ведь все ее причинные места просвечивались через тонкую ткань. Не здороваясь, она налила себе бодрящего напитка и прошмыгнула обратно за дверь.
Я так и застыла с открытым ртом. Степан тоже был шокирован. Хотя чему тут удивляться! Мишка – музыкант и любимец толпы. Что там! Любимец всей моей семьи. Я бы даже не удивилась, узнав, что отец его большой поклонник.
Хотя Близзард мог бы и постесняться приводить девицу в квартиру с незаконченным ремонтом, да еще и полную гостей. И тут я вспомнила про Алехандро, стоявшего позади меня. Он еле держался на ногах уже мокрый от слез. Руки тряслись, а голова болталась из стороны в сторону, как коровий хвост.
— Каролина, давай я тебя подстригу! — истерически завопил он и бросился мне на шею.
Видимо не я одна снимаю стресс, погружаясь в работу. Но я бы не согласилась, даже если бы моя душа лежала к переменам. Стилист находился на грани нервного срыва. Отлепляя от себя страдающего, я объяснила ему, что не подрабатываю экстренной психологической помощью. А он просто стоял и рыдал, прямо, как мой одноклассник. И тут я поняла. Только что Майкл Близзард разбил сердце этому творческому человеку. Намывая Мишке голову шампунчиком, Алехандро мечтал, как они поженятся в свободной от предрассудков Америке, а тут такое. Но он должен был за годы службы догадаться, что Мишка ждет даму сердца, а не мужчину…. Видимо, надежда умирает последней. Отец мне тоже говорит, что за годы творчества я должна была что-то понять про себя. Но я все пишу картины, а Алехандро ждет взаимности от Близзарда.
Кое-как успокоившись, он встал напротив зеркала в прихожей и уставился на свое отражение. Несколько минут он просто смотрел на себя, наверное, думал о вечном. Потом принялся натягивать кожу на лице, сложившуюся в возрастные морщины. Уверена он думал, что круговая подтяжка успокоит его сердечные тревоги.
Капля жалости все же выработалась моим организмом по отношению к стилисту. Безответная любовь не простая штука – это известно многим. Но утешать я его не стала, для некоторых такая любовь как наркотик. Помогает испытать спектр новых эмоций, способных двигать и развивать. Тем более, судя по платформе на обуви Алехандро, он тот еще мазохист.
Тут дверь в спальню заскрипела, и все кроме Степана сконцентрировались на ней. То есть я и заплаканный Алехандро. В проеме появился тощий парень с голым торсом, благодаря чему удалось углядеть татуировку на его плече. Рисунок представлял собой сложный орнамент, тянущийся от плеча до локтя.
— Привет всем! — задорно произнес хозяин квартиры, проделав тот же маршрут до кофеварки, что и его подруга часом ранее.
У Алехандро, кажется, начала капать слюна при виде сонного, потрепанного и полуголого объекта своих грез. Я так и ждала, что он бросится целовать пол, по которому ходит Мишка. Стоило, конечно, напомнить ему, где валяется его заброшенная гордость. Но и Майклу пора бы уже прекратить издеваться над несчастным влюбленным и не щеголять в одеждах трансвестита или вообще без, как сейчас. Видимо наши физиономии говорили сами за себя. И, переводя взгляд с одного на другого, Майкл спросил:
— Что с вами такое?
Мы с Алехандро затрясли головами, мол не понимаем о чем речь. Близзард даже уточнил не скрываем ли мы что-нибудь от него? Но мне не хотелось разоблачать Алехандро, а тот в свою очередь вообще не мог собраться. Не поверяя нам на слово, хозяин квартиры все же переключился с нас на стену. Он встал напротив моего свежего творения и довольно ухмыльнулся.
— Я каждый вечер по несколько минут рассматриваю ее, отмечая изменения и восхищаясь твоим талантом, Каролина! Если бы я не присутствовал здесь лично, то не поверил бы, что человек может такое сотворить! Ты великая художница!