— С завмагами? — спросила Любка, играя маленькой костяной ложечкой для мороженого.
— Да и с ними, хотя должен сказать, что на одних завмагах далеко не уедешь. Если, скажем, на сто завмагов найдется пятерка покладистых — это уже хорошо. Туда подбирают обычно трудных людей. Но и пятерка покладистых — тоже не из легких. Взять того же Азизяна, которого я вам уступаю от всей души. Он вот-вот появится. О, это железо. Его гнуть трудно. Зато мастер своего дела. Всегда что-нибудь да подсунет.
Синеглазый еще не закончил своей мысли, как перед столиком появился коренастый, лысеющий человек в темных очках и гладко отутюженном чесучовом костюме. С ним рядом была маленькая цветущая толстушка, чем-то напоминавшая собою чеховскую Душечку.
— Салам алейкум, Хачатур! Прошу знакомиться, моя добрая приятельница Любовь Митрофановна, или, лучше, Любушка, — сказал, подвигая подошедшим стулья, Василек.
Азизян взглянул на приятельницу своего друга глазами восточного человека и, ловко наклонившись к ней, проговорил:
— В городском альбоме много интересных молодых женщин, но среди них вас я не встречал…
— Правда, правда, Хачатурчик, она очень миленькая, очень, — перебив завмага, прощебетала вдруг толстушка и тут же, разводя своими короткими пухлыми руками, неожиданно сказала: — А у меня, понимаете, в паспорте записано: «Дорофея Пантелеймоновна». Но вы не пугайтесь. Друзья меня зовут Додочка и находят, что это очень мило. Ведь правда, милочка?
Завмаг недовольно посмотрел на свою соседку, но Любка ласково кивнула ей головой и еще более ласково посмотрела на завмага.
— А вы, Хачатур Иванович, оказывается, и по женской части человек сведущий.
— О, да, он такой, он, знаете… — снова начала было Дорофея, но завмаг незаметно дернул ее за блузку. Она запнулась на полуслове.
— Почему вы сказали и по женской? — спросил он, поднимая брови.
— Мне о вас уже рассказывали, как о крупном специалисте в книжном деле.
— Не скромничай, Хачатур. Посмотрите, Любушка, видите на лацкане блеск? Это значок «Отличник книжной торговли». Сам министр вручал. Да и магазин под руководством Хачатура из второй категории переведен в первую. А недавно даже знамя переходящее получил.
— Вот видите, какой вы, — заискивающе произнесла будущая королева.
— Предлагаю за отличника книжной торговли, — наполняя бокалы, сказал Василек.
— Нет, нет, — запротестовал завмаг. — Сперва за нашу новую приятельницу.
— За милочку, — вставила толстушка.
Над столом раздался протяжный хрустальный звон. Он потом повторялся еще много раз. А когда друзья расходились, условились, что очаровательная Любушка, как называл ее весь вечер завмаг, завтра утром будет у него в девять, до открытия магазина.
Но утром Любка не узнала вчерашнего внимательного поклонника. Ей сейчас казалось, что этот человек никогда в жизни не улыбался. Он был весь погружен в заботы. Неожиданно из подшефного района прибыла за какими-то книгами автомашина, пришлось срочно вызвать сотрудников, заниматься отбором книг, оформлением документов. Потом он стал жаловаться на тесноту в магазине и в подсобных помещениях. Говорил громко, отрывисто, так, чтоб слышали мелькавшие всё время в отделах сотрудники.
— Вот видите, товарищ, что делается. Разве можно при таких условиях удержать переходящее красное знамя…
Любка впервые попала в подсобные помещения в книжном магазине. Она привыкла любоваться чистенькими и нарядными книжными витринами, книгами, аккуратно расставленными корешок к корешку на полках. Ей казалось, что здесь над каждой книгой люди дрожат, обращаются с ней, как с живым существом. Но попав в подсобные помещения, она остановилась в недоумении, даже в испуге. «Что это, куда я попала?» — подумала она. Пять небольших комнат с высокими потолками были заставлены дощатыми стеллажами, на которых от потолков до самого пола всё заполняли книги. Одни были расставлены на полках корешками наружу, другие — внутрь, третьи лежали просто кучами, подминая обложки и нечитанные еще никем страницы. Книги лежали и в проходах между стеллажами, лежали просто на полу без всякой подстилки. Одни вываливались из разорванных пачек, другие оставались месяцами туго стянутыми шпагатами. Связки книг заполняли и коридоры. Их можно было увидеть под столами и в кабинете завмага и в комнате бухгалтерии. В крайней правой комнате в углу после дождя появилась течь. Видно было, как вода, просочившись сквозь потолок, сбегала по книгам, оставляя после себя мутные следы. Здесь пахло сыростью и гнилью.