Бывают браки, в которых та или другая сторона господствует и подавляет. Точно так же бывают диалоги, где один говорит, а другой не находит слов для ответа, теряется или, наоборот, поддакивает. Однако в подлинном диалоге личность раскрывается. Мы узнаем Сократа по диалогам Платона. Страх некоторых церквей перед диалогом говорит об их убожестве, о боязни, нырнув в единство, не вынырнуть из него, раствориться, распасться. Золото, даже брошенное в серную кислоту, останется золотом.
В индийской культуре нет китайского стремления к наглядной образности иероглифа, к чувственной ощутимости символа, но есть другой способ понимания единства различий: в созерцании недвойственности. Большинство философских школ относит двойственность к поверхности бытия, а глубинное мыслит как недвойственное. Индийский ум не порабощен логикой. Нагарджуна показал, что всякое логическое предложение ложно по отношению к Целому. Логика раскалывает целостность на субъект, предикат и связку, то есть с самого начала сводит дело к отношению кусков, дробит целое и не может его восстановить. Через две тысячи лет молодой Людвиг Витгенштейн, призванный в армию и не слишком отягощенный своими обязанностями офицера, написал в своем "Логико-философском трактате": "Мистики правы, но их правота не может быть высказана, - она противоречит грамматике". В этой фразе "мистика" - это именно созерцание целого, недвойственного; и немудрено, что Витгенштейн, записанный в классики логического позитивизма, впоследствии искал подступ к целому в дзэнских парадоксах.
Различия становятся непреодолимыми только в логически организованной речи. Они снимаются в абсурдных высказываниях (и абсурдных поступках юродивого), в поэтической речи и в молчании. Мысль о том, что Бога можно почтить только в молчании, восходит к Григорию Нисскому. Она никогда не умирала в Византии и одно время, при Ниле Сорском, укоренилась и в русских заволжских скитах. Любящие не раз открывали что-то подобное: если спор заходит в тупик, надо замолчать и подумать: наша любовь больше того, о чем мы спорим. Так могут прийти к согласию и религии, вероисповедания, секты: замолчать всем своим существом обратиться к непостижимому. Выполнив эту первую из наибольших заповедей, они легко выполнят и вторую (о любви к ближнему). И тогда - в великом молчании - над землей раскроется единое небо, и солидарность религий вдохновит практику глобальной солидарности.
К этому же ведет и поэтическое слово, родившееся из глубины святого безмолвия. Такое слово создает волны смыслов, волны ассоциаций, обходящих тупики логики. Поэтому есть ответ на вопрос Ли Бо, обращенный к Лао-Цзы: "Если знающие не говорят, а говорящие не знают, то почему ты, который знал, написал трактат в три тысячи знаков?" Потому что этот трактат, "Даодецзин", поэтичен. Мысль изреченная есть ложь, но стихотворение Тютчева истинно. И поэзия может коснуться величайших глубин, не оскверняя их, если родилась из молчания и живет на краю молчания.
Мне хочется сказать, что на краю безмолвия живет и Спас, и Троица Рублева, и лучшие страницы музыки Баха. Они родились из смирения пред непостижимым, и само непостижимое водило руками мастеров. Это же можно сказать о дзэнга (живописи дзэн). Но текст легче иллюстрировать поэтическими примерами.
***
Творящий Дух не знает сна.
У творчества свои законы.
Полна значенья тишина,
В которой веет Дух бессонный.
Адам не шевельнул рукой
И вовсе яблока не трогал,
Но он нарушил тот покой,
Где вызревают мысли Бога.
И делит род людской вину
За это древнее деянье
Тот, кто нарушил тишину,
Лишился внутреннего знанья.
И как бы мудрость ни росла,
Как ни растет земная сила,
Познания Добра и Зла
Она с тех пор уже лишилась,
И как в дурном бессрочном сне
Мы ищем смысла, смысл отринув,
Мы познаем Его извне,
Того, кто скрыт у нас в глубинах,
И делим с праотцем вину,
Ее от года к году множа,
Боимся кануть в тишину,
Где вызревает мысль Божья.
***
Не тот, кто говорит со мной,
Приносит мне благие вести,
А тот, кто словно дух лесной,
Как свет, молчит со мною вместе.
Кто, позванный на тайный пир,
Как чашу разопьет со мною
Молчанье, глубиною в мир,
Молчанье - с сердце глубиною.
Поэзия - не гордый взлет,
А лишь неловкое старанье,
Всегда неточный перевод
Того бездонного молчанья.
***
Есть степень затихания. Есть мера
Свободы духа от мирских забот,
Та глубина, где зародилась вера
И где богопознание живет.
И что таланты все, что первородство?
Ведь мы равно от Бога рождены.
И если есть на свете превосходство,
То только превосходство ТИШИНЫ...
***
Есть сила молчанья. Есть сила такая,
Пред коей все ветры земные смолкают.
Есть сила, воздвигшая все мирозданье.
Могущество Божье есть мощь умолканья.
Конец разногласья. Окончились споры.
Молчание наше есть слово простора,
Есть слово-громада, есть слово-лавина,
Есть слово, собравшее мир воедино,
То слово великого Божьего лада,
Которому слов наших дробных не надо
1 Число крестьянских дворов было жестко фиксировано. Если хозяйство доставалось сыну, он имел право только на одну жену. Если дочери, она могла взять трех мужей, но от этого ее плодовитость не увеличивалась. Лишние рты шли в монастырь. Крестьяне снабжали их пищей.
2 Где добро помещалось сверху и справа, а зло - внизу и слева. Мы и сейчас говорим: правое дело, левый заработок, высокие помыслы, низкий поступок.
3 В немецком языке "культура" - духовное целое, а "цивилизация" совокупность технических удобств и приемов. В английском и французском языках этих различий нет. "Культурный круг" французы переводят как "ареал цивилизации".
4 Здесь и далее стихи Зинаиды Миркиной.