- Ну как, нос дышит?
- Дышит вроде. Спасибо, Володенька, он бы меня и вправду насмерть забил.
- А с чего вы завелись?
- Не знаю. Ни с того ни с сего. Подошел и ударил. Меня никто никогда не бил! Я его... Я... Шнитман осекся.
- Слушай, а тут Перепела знают?
- Вряд ли.
- А... А как же тогда?
Он растерялся и даже стал ниже ростом. Но через минуту снова распрямился.
- Как ты его уделал! Раз - и все! Я и не заметил - а он уже подыхает! Где это ты так научился, неужели в тюрьме?
- А то где же? - ответил Вольф. - Тюрьма - школа жизни.
- Я тебе заплачу, - лихорадочно зашептал Шнитман. - Охраняй меня, Володенька, охраняй... А этого гада кончить надо, чтоб все узнали... Соглашайся, Володя, мне теперь надеяться не на кого! Деньги везде нужны...
Вольф усмехнулся:
- Странный ты человек, Яков Семенович. Деньги, деньги... Неужели еще не понял, что в тюрьме это не главное? Здесь здоровье нужно да везение. Фарт по-нашему. За деньги их не купишь... И потом, мы в особорежимной зоне, тут деньги не ходят. У тебя они есть?
- Сейчас и вправду нет, отобрали. Но потом-то подгонят... Или на воле, рассчитаюсь.
- Через двенадцать лет?
- Ну хочешь, скажи адрес - в Москве или где угодно, и туда каждый месяц будут бабки носить. Пока. Попомнишь мое слово - скоро на волю выйдем. Амнистия или указ какой - не знаю, но выйдем. Я тебя и там не забуду.
- Это пустой базар, Яков. Здесь расклады одни, на воле другие. Там пути-дорожки обычно расходятся.
- Нет, я коммерсант, я все рассчитал. Ты надежный и опытный человек. Скоро такие будут в большой цене.
- Когда "скоро"?
- Очень скоро. Начнется другая жизнь, у людей появятся большие деньги, им понадобятся охранники, телохранители, специалисты для всяких деликатных дел...
Вольф усмехнулся:
- Ладно, я за тебя подписку брошу(1). Но убивать никого не буду, выбрось это из головы. И постарайся не заводить врагов. Потому что я тут долго не задержусь.
- Что?!
- Ничего. Я пошутил. А может, и не пошутил. Но меня в любой момент могут выдернуть на этап: за побег ведь положено добавить срок.
- А-а-а, вон ты о чем... Это будет плохо для меня. Очень плохо.
Шнитман расстроился.
1 - Бросить подписку - взять под покровительство и защиту.
* * * . ..
Наступила короткая осень, стремительно холодало. Когда утреннее построение перед запуском в рабочую зону затягивалось, зэки ежились и втягивали головы в плечи. С каждым днем чувствовалось приближение зимы.
Станки в деревообрабатывающем цехе были немецкими, на станинах отчетливо читался год выпуска: 1929, 1932,
i 143
1935. Неизвестно откуда поступили в НТК-18 эти напоминающие о предвоенной дружбе с Германией реликты, но несмотря на повышенный шум и вибрацию, работали они вполне нормально. Дядя Иоганн считал это символичным.
- Прошло полвека, а изготовленное на нашей исторической родине оборудование по-прежнему безотказно. И мы, немцы, находящиеся в неволе за свои убеждения, соприкасаемся с прекрасным вечным металлом, олицетворяющим силу и мощь нации, ее неуничтожимость. Когда мы победим, я поставлю эти станки на пьедестал!
Фогель был нарядчиком, он ходил в тщательно выглаженном синем халате, из нагрудного кармана которого торчали бланки нормовыработки и шариковая ручка. Каждый, кто работал в цехе, зависел от него, потому что выполнение плана позволяло лишний раз отовариться в ларьке, получить внеочередную посылку, а то и свидание. Дядя Иоганн неоднократно приписывал Вольфу объем работы, спасая его от штрафного изолятора, но каждый раз предупреждал:
- Не лезь на рожон, здесь ты подневольный человек, винтик в машине. Надо крутиться вместе со всеми ее шестеренками и маховиками, иначе тебя раздавит, как букашку. Ты можешь не быть передовиком, но должен выполнять выработку!
Однажды он специально подошел к распиловочному станку Вольфа. Гул двигателя и визг бешено крутящихся ножей делали разговор неслышным для окружающих.
- Сегодня тебя "кум"(1) вызовет. Вроде бы на профилактическую беседу. Но будь осторожен, от них можно ждать любой провокации.
Вольф кивнул, лишний раз подивившись его осведомленности. Значит, не только оперчасть имеет агентуру среди осужденных, но и у Фогеля есть осведомители в администрации! В принципе об этом следовало рассказать Климову, но скрупулезно следовать правилам не хотелось. В конце концов, дядя Иоганн и так достаточно пострадал от их семьи, зачем делать ему еще одну подлянку...
1- К ум - начальник оперчасти.
Черт! Именно об этом предупреждал полковник Ламов в курсе оперативной психологии! Сращивание - вот как называется этот феномен. Когда сотрудник утрачивает чувство противостояния с объектом разработки, начинает симпатизировать, сочувствовать, входить в его положение. Это может стать первым шагом на путь предательства. Нет, обязательно надо сказать Климову!
"Берегись, сзади!" - крикнул рыцарь с правой лопатки, и тут же встревоженно зарычал тигр. Словно сквозь узкую щель Вольф увидел цех за своей спиной. Подвешенный на цепи тельфера тяжелый мешок летел прямо на них с Фогелем.
- Атас! - Вольф с силой толкнул дядю Иоганна, так что тот отлетел на несколько метров, с трудом удержавшись на ногах, а сам резко присел. Мешок пролетел над головой и плюхнулся на прозрачные круги циркулярных ножей, вмиг изменивших тональность своего визга. В стороны полетели ошметки дерева, опилок, какие-то тряпки, куски застывшего клея и фанеры. Вольф оцепенел. Вместо них должны были разлететься его кишки и куски разорванной на части плоти.
- Какая сука?!
Он рванулся в глубину цеха, Фогель кинулся следом.
- Кто мусор вывозит? Кто?! Убью падлу!
Но у пульта никого не было. Через несколько минут прибежал испуганный Васьков. Выпученные глаза возбужденно блестели, широкий шрам контрастно белел на покрасневшем лице.
- Я ничего... Только подвесил мешок и поднял на три метра, как положено... На выходе тачек все равно не было, выгружать некуда, ждать надо, я и пошел отлить... А кто-то его опустил и направил в другую сторону!
Дядя Иоганн зловеще скривился:
- "Кто-то"! Как у тебя все просто... Если б Вольф не оглянулся, нас бы обоих как кегли положило, аккурат на ножи! Чтобы так траекторию рассчитать, надо большой опыт иметь...