Адреналин убывал. Я дрожала. Я прошла мимо телефона и подумала, не воспользоваться ли им. Я совсем не была готова звонить моему отцу. Морган? Мэри Кей? Слишком поздно. Их родители сойдут с ума. Я могла бы позвонить Хантеру. Его папа не был бы против, если бы я позвонила так поздно (один из плюсов того, что вы позволяете жить вашему отцу в вашем доме, а не наоборот). Но сдается мне, что Хантер, по всей видимости, не будет в восторге от моего побега, а я совсем не хочу выслушивать лекцию.
Нет. Я решила уехать и теперь собиралась довести дело до конца. Так что было немного страшно… скоро я буду в Глостере. Я сидела и посматривала на экран с прогнозом погоды, который обновился примерно двести раз перед тем, как пришел автобус.
Автобус до Бостона был практически пустым, поэтому у меня имелось два сиденья в распоряжении, удобных и рядом с водителем. Это придавало мне ощущение большей безопасности. Казалось, он не замечал ничего странного в том, что я была одна. Думаю, это был один из распространенных способов побега, которые он наблюдал до этого не раз — всего лишь то же самое, что моя мама совершила 30 лет назад. Подложив сумку под голову, я закрыла глаза и сразу провалилась в сон.
Мне снова приснилась русалка. На этот раз это была ночь, и мы обе сидели на берегу. Теперь море было спокойным. Русалка спряталась под зеленой вуалью и указала на луну, которая в виде крюка низко висела над водой — нарастающая луна. Долго мы сидели в тишине; затем волна накрыла песок. Когда она отхлынула, пляж пылал рунами и гаэльскими словами. Все пространство между нами наполнилось мистическими надписями. Пришла другая волна и смыла всё это, оставляя пляж обнаженным и песчаным. А когда я посмотрела на русалку, она исчезла. Я проснулась, только когда автобус прибыл на Южный Вокзал Бостона, самое большое в городе депо автобусов и поездов.
Я выяснила путем изучения разноцветных складных транспортных карт и опрашивания нескольких пассажиров, что мне необходимо преодолеть две линии метро, чтобы попасть на Северную Станцию, где я смогу сесть на поезд до Глостера в семь-тридцать. Оттуда поездка до Глостера займет примерно час. Мои мозги стали ватными и неподвижными после избытка эмоций и слишком краткого сна. Цветные маршруты на картах казались невозможными путеводителями. Но я подключила некоторый скрытый резерв энергии и мыслительной силы и ухитрилась зайти в метро и пересечь город. Уже третий раз за несколько часов я ждала очередной поезд на платформе. Если бы только у меня был автомобиль, думала я. Мир стал бы намного проще.
Я думала о моей постели в Видоус Вейле, разобранной, готовой, чтобы в нее забраться и насладиться. Несомненно, ничего больше не осталось в моей комнате, за исключением моей кровати. Мой папа, наверное, на ногах. Я уверена, что он не спал всю ночь.
Телефон был позади меня. Автоматически я потянулась и набрала домашний номер. Кто-то схватил телефон с первого гудка. Это был мой папа, который отчаянно взял на себя расходы за звонок.
«Алло? Алиса?»
«Это я, пап», — ответила я, испуганная настойчивостью в его голосе.
«Алиса, где ты?»
«Всё в порядке, пап», — сказала я, продолжая следить за железнодорожными путями. «Я в порядке. Мне просто нужно… немного времени».
«Времени? О чем ты говоришь?»
«Просто это слишком много для меня, чтобы принять», — вздохнула я.
«Алиса…», — начал он. Он говорил озадаченно, словно не знал, что будет более эффективно: быть рассерженным или жалостливым.
«Я не просто сбежала», — сказала я. «Я собираюсь повидаться с маминой семьей».
У него не было идеи, что на это ответить. Я с тем же успехом вполне могла сказать, что надеюсь медленно доплыть до Китая. Мама никогда не говорила о своей семье, поэтому папа всегда полагал, что она, должно быть, была ужасной, раз заставила маму сбежать в восемнадцать лет. Из того, что он рассказывал мне, следовало, что мама совсем не была бунтаркой.
«Есть много вещей, о которых ты не знаешь», — добавила я. Преуменьшение года. «Они знают, что я приеду. Они хотят увидеть меня. Я должна ехать».
«С меня хватит, Алиса», — сказал она, выбирая сердитый подход.
«Я только говорю тебе», — продолжила я, — «чтобы ты не волновался. Я в безопасных руках, не на улицах где угодно. Я еду в дом маминого брата. Нет необходимости звонить в полицию или типа того».
«У твоей мамы никогда не было брата!» — сказал он ломающимся голосом.
«Был», — возразила я. «Он живет в прекрасном месте. Всё хорошо. Я в порядке. Мне всего лишь нужно подумать. Я обещаю остановиться там, где безопасно — просто, пожалуйста, не звони в полицию. Я обещаю, что позвоню».
«У меня есть выбор?» — в конце концов, спросил он.
«На самом деле нет», — призналась я.
«Я люблю тебя, Алиса. Ты знаешь это, не так ли? Я знаю, ты была…».
Поезд подъезжал.
«Я люблю тебя, пап». У меня перехватило дыхание от этих слов. «Мне надо идти. Прошу, не волнуйся обо мне».
Полагаю, он называл мое имя, когда я повесила трубку. Мои руки тряслись, а мои глаза щипало. Вперед, думала я. Теперь нет пути назад.
Я опять отключилась в пригородном поезде, прислонив голову к окну. На этот раз снов не было. Я проснулась от тряски, с растяжением мышц на шее, когда услышала, как кондуктор объявлял, что мы въезжаем в Глостер.
Никого не было на платформе. Лишь несколько людей прогуливались по улице — в конце концов, это было всё еще раннее пасмурное воскресное утро. Я понятия не имела, где находилась, или как найти дом Сэма, так что я просто направилась прогулочным шагом в наиболее многообещающем направлении. Я не знаю, как это описать, но город прямо ощущался моим. Я могла чувствовать тяжелое притяжение океана. Ловушки для омаров и приспособления для ловли рыбы мелькали повсюду: в знаках и дисплеях, на людских газонах. Казалось, это очень благопристойное место, функционирующий рыболовный город, очень старый и не очень модный. Пока я явно не потеряла голову от восхищения, я ощутила чувство спокойствия после хаотичной ночи. Что бы ни было, зовущее меня — было здесь.
Через полчаса одинокому такси посчастливилось проехать мимо меня, и я отчаянно помахала ему. Водитель взглянул на меня, немного колеблясь — думаю, дети из высшей школы обычно не ловят такси на улице Глостера — затем впустил внутрь. Я дала ему распечатанное электронное письмо с адресом Сэма и устроилась на заднем сиденье. Мы кружили по тесным улицам с домами колониального стиля, в большинстве своем имеющими мемориальные доски в честь людей, которые жили в них сотни лет назад. Такси замедлилось у аккуратного выступающего домика, свернуло к тесному ряду похожих домов на одной из центральных улиц города. Мы остановились, и таксист повернулся ко мне.
«Все в порядке», — сказал он, глядя на меня и мою сумку. «Это бесплатно».
«Вы уверены?» — спросила я, потянувшись к карману за восемнадцатью долларами. «У меня есть деньги».
«Не волнуйся об этом», — сказал он. «Я уже не на дежурстве».
Должно быть, я выглядела потерявшейся, подумала я. Или просто чрезвычайно жалкой. Однако, это было добрым делом со стороны водителя. Я поблагодарила его от души и выскользнула из машины.
Итак, я была здесь, стоя перед дверью в дом моего дяди ровно в десять утра в воскресенье. Я посмотрела вверх над его дверью и заметила магическую фигуру — небольшую, выгравированную на глиняном блюдце, аккуратно подвешенном над входом. Это без сомнения было подходящее место.