Тишину нарушало только нервное ковыряние заусенцев и тиканье напольных часов. В голове блуждало множество мыслей и все они имели не лучший исход. Погруженная в размышления Валенсия нервно жует нижнюю губу, до красноты сдирая кожу, когда позади раздается грохот. От порывов ветра, плохо закрытая щеколда слетает и балконная двери с силой распахивается и с треском бьется о стену. Стеклянные вставки двери чудом не бьются. Спасительный холод обдает лицо Валенсии и словно приводит в чувство. Не раздумывая она переступает порог и окунается в прохладу улицы.
В углах балкона Валенсия замечает кучки мокрой листвы, а в воздухе ощущает запах гниющих яблок и мокрой травы. Она тут же обнимает себя руками, накинутого поверх футболки палантина оказывается мало для октябрьского утра. Разгорячённая кожа тут же покрывается мурашками.
Ей незачем нервничать и переживать перед встречей с отцом, однако волнение, что закралось в душе не дает ей покоя.
Валенсия вдыхает полной грудью, чувствует как легкие слегка покалывает. Но лучше холод до костей пробирающий, чем липкий жар, так она решила. Валенсия долго гадала и мучала себя, когда получила сообщение от отца с просьбой немедленно приехать домой. Что такого она успела сделать, что вызвала неодобрение и гнев. Но хуже всего было ожидание. Ждать пока отец позовёт к себе в кабинет, словно приглашение на казнь. Рот наполняется вязкой слюной.
Это странное чувство, когда интонацию собеседника угадываешь по переписке, по расставленным запятым и красноречивым точкам.
Но если это было что-то важное, почему было не позвонить, зачем тянуть интригу, мучать в ожидании. Возможно отец узнал о заваленном зачете в прошлом семестре. Но его она уже пересдала. Да и отец никогда не касался ее учебы. Виктор всегда говорил, что это ее зона ответственности, и она сама должна отвечать за свое будущие если хочет чего-то добиться сама. И с чем Валенсия прекрасно справлялась, без нотаций или нравоучений. И не стоило списывать со счетов Рамону. Инициатором большинства скандалов в доме была именно вторая жена отца – Рамона.
Возможно все уже забыли, но не Валенсия. Как совсем недавно Рамона устроила истерику по случаю пропавших сережек с бриллиантами. Без обвинений само собой не обошлось. Сережки нашлись, а вот осадок остался, причем остался он, судя по всему, только у Валенсии. Игнорировать женушку отца тоже не получалось. Жить с ней под одной крышей и лицезреть ее напускную манерность было порой невыносимо.
Балконная дверь скрипнула и Валенсия вздрогнув резко обернулась.
-Сеньора. – в дверном проеме стояла невысокая девушка. Ее светлые волосы были стянуты в привычный пучок на затылке, а на бледном лице отражалось беспокойство. -Отец ждет вас.
Валенсия шумно выдохнула. Девушка – Катрин, работавшая в их доме уже несколько лет, относилась к ней с большим пониманием, чем Рамона. Валенсия старалась не пересекаться с Катрин взглядом пока шла к ней.
-Сеньор Агилар просил не заставлять его ждать. – Катрин сочувственно посмотрела на нее, будто знала куда больше самой Валенсии.
Это не несло в себе ничего хорошего. Желудок девушки завязался в узел, когда она остановилась перед кабинетом отца. Подождав мгновение, чтобы избавиться от нервозности, Валенсия постучала.
-Входи.
Виктор сидел за столом склонившись над какими-то бумагами. Позади него располагались полки из красного дерева, заполненные книгами, которые отец никогда не читал, но они скрывали секретный вход в подвал, винный погреб и коридор ведущий из дома. Отец спроектировал его несколько лет назад и не разу не воспользовался. Как он любил повторят: «И хорошо, что не пригодился». Замерев у двери Валенсия ждала когда отец обратит на нее внимание.
-Садись. – оторвавшись от бумаг мужчина поднял взгляд.
В кабинете отец был не один. В тени, облокотившись о портьеру стоял Винсент Джобил – доверенное лицо отца. Валенсия не сразу его заметила. Не обращая на нее никакого внимания он курил в отрытое окно. Валенсия опустилась на один из стульев напротив стола и сложив руки на коленях, старалась не выдавать свое волнение. Получалось не очень. Валенсия только сейчас замечает, что на одном из пальцев так сильно расковыряла заусенец, что пошла кровь. Отец ненавидел, когда она так делала, портила свои изящные и длинные пальцы. Спрятав пальцы в кулаки Валенсия ждала, когда отец начнет говорить. Но Виктор не торопился, явно тянув время. Он любил так делать, когда хотел, чтобы его дальнейшие слова возымели больший эффект.