— Разрешаю подняться на борт, сэр, — ответил младший лейтенант ломким мальчишеским голосом.
Ясон, томясь, продолжал стоять, не зная, что делать дальше, но тут, к счастью, заметил высокую темную фигуру в дверном проеме главного выхода на палубу. Очень, очень знакомую фигуру! «Да это же Думсдэй!» — обрадовался он, когда тот шагнул на палубу и направился к нему. Это был пилот истребителя с вечно унылым лицом, чаще всего пребывающий в меланхолическом настроении, за что он и получил свое прозвище. Вытянувшись, он отсалютовал.
— Командир корабля ждет вас, сэр. Ясон отсалютовал в ответ и ухмыльнулся, радуясь встрече со старым другом. Они двинулись по узкому коридору.
— Я рад, что моя просьба была удовлетворена, ~ с улыбкой сказал Ясон.
— Какая просьба?
— Когда адмирал Толвин произвел меня в капитаны третьего ранга, с тем чтобы я взял на себя командование истребителями на этой посудине, он сказал, что я могу прихватить с собой кого пожелаю из своих прежних товарищей.
— Ах, так это по твоей милости мне не дали насладиться отпуском и отправили сюда? — с тяжелым вздохом спросил Думсдэй.
— Мне позарез необходим здесь кто-то, на кого можно положиться. Возглавишь эскадрилью истребителей— бомбардировщиков.
— Чуют, чуют мои косточки, что конец близок, уж ты постарался, чтобы это произошло, — проворчал Думсдэй.
— Ничего себе, Думсдэй! Благодаря мне ты получил отличную должность — и снова недоволен? Какого черта тебе надо? Думсдэй пренебрежительно скривил губы:
— Ну, спасибо. Теперь, когда ты сделал все, чтобы я побыстрее отправился на тот свет, моя семья, по крайней мере, получит приличное пособие.
— Ладно, не ворчи. Скажи лучше, что ты думаешь о командире корабля?
— Сам увидишь. Тем более что сейчас вы с ним встретитесь, он ждет тебя вот тут. — Думсдэй указал на дверь кают-компании и, не добавив больше ни слова, растворился в глубине коридора.
Ясон постучал в дверь.
Последовала пауза, столь долгая, что он уже собрался постучать снова, когда послышался едва различимый голос:
— Войдите.
Он открыл дверь и вошел. Командир корабля стоял к нему спиной, внимательно изучая трехмерную голографическую карту сектора. Плечи его были опущены, он выглядел как человек, глубоко погруженный в свои мысли или, может быть, пытающийся с помощью карты решить какие-то очень важные для себя проблемы.
Ясон ощутил неловкость. Это чувство усилилось, когда он случайно бросил взгляд на пустое кресло командира и заметил, что кожа на нем медленно расправляется, как будто командир корабля только что сидел там и вскочил, услышав стук в дверь. Изучение карты продолжалось еще некоторое время, точно Ясона здесь не было. Наконец командир повернулся, глядя не в лицо Ясону, а куда-то поверх его плеча. Глаза очень темные и невыразительные. Поверх внушительной лысины, прикрывая ее, с одной стороны на другую были зачесаны уцелевшие волосы. Пористый нос темно-красного цвета по форме напоминал луковицу. «Нос пьяницы», — подумал Ясон.
— Капитан третьего ранга Ясон Бондаревский?
Ясон отсалютовал. Командир корабля довольно долго разглядывал его, прежде чем отсалютовать в ответ.
— Я следил за вашей посадкой на экране. Она показалась мне немного неуверенной. Да, именно так — не очень уверенной.
Ясон ничего не ответил. Не Бог весть какая посадка, с этим можно согласиться, но назвать ее неуверенной… Тем не менее он не счел нужным оправдываться.
Командир по-прежнему не сводил с него взгляда, лицо его ничего не выражало. Наконец губы его сложились в подобие улыбки.
— Как поживает мой добрый друг адмирал Толвин?
— Находился в добром здравии, когда я в последний раз виделся с ним, сэр.
Командир закивал с серьезным видом, точно это была самая важная новость на свете.
— Я заглянул в ваше личное дело, Бондаревский. Вы участвовали в этом бунте на «Геттисберге» год назад или около того.
— Да, сэр, — спокойно ответил Ясон, по-прежнему не имея ни малейшего желания оправдываться.
— Грязное дело. Скверное, грязное дело.
— Вы так считаете? — осторожно спросил Ясон.
Во время официального дознания обстоятельства дела были полностью прояснены. Действия тогдашнего командира корабля признали противозаконными, а решение экипажа отстранить его от командования — правильным. Ясон вышел из этого разбирательства не только полностью оправданным — он получил награду и заслужил доверие адмирала Тол-вина.
— Именно так, Боневский. Грязное дело.
— Бондаревский, — поправил его Ясон.
— Да, конечно.
Командир корабля снова отошел к карте, напустив на себя вид человека, погруженного в глубокие раздумья. Когда он в конце концов вернулся к Ясону, лицо его сморщилось в улыбке:
— Я, коммодор Тадеуш О'Брайен, приветствую вас на борту.
Ясон пожал протянутую руку. Рукопожатие было слабым, ладонь — холодной и влажной.
У него возникла неприязнь к этому человеку, но он подавил это чувство. Многие люди склонны судить о других скоропалительно — черта, которая ему очень не нравилась. Кроме того, его впервые назначили на действительно ответственную командную должность, и вряд ли имело смысл начинать службу с конфликта. Тем более, что речь шла о единственном человеке на корабле, которому он подчинялся.
— Вы впервые на борту «Таравы»?
— Да, сэр.
— Ну, и как вам корабль? Командир корабля взглянул на Ясона так, как будто ожидал слов одобрения.
— Я пока не имел возможности составить свое мнение, сэр, я только что поднялся на борт.
— Ну, в таком случае, давайте осмотрим корабль.
Тадеуш пересек кабинет, открыл еще одну дверь и жестом показал, чтобы Ясон следовал за ним.
— Я принимал участие в его разработке, — с очевидной гордостью сообщил он.
— Да, сэр? В самом деле?
— Да, это так. До этого я много лет командовал транспортными кораблями, а потом участвовал в создании на их базе легкого авианосца прикрытия. Учитывая, что я досконально изучил транспортные корабли внутри и снаружи, в Адмиралтействе решили, что мне имеет смысл взять на себя командование одним из моих детищ.
— Вы командовали транспортными кораблями?