— Верно. Хотя они офицеры полиции, но работают в тесном контакте с канцелярией министра. Так сказать, частная полиция министра. Она была у них под наблюдением. Вплоть до недавнего времени.
— Кто же заставил их закрыть ее дело?
— Думаю, что Вадон. Хотя этому нет никаких доказательств.
— А почему они за ней следили?
— Она любовница Блеза де Медема.
Билл от изумления не мог выговорить ни слова и некоторое время молчал, переваривая услышанное, а затем сказал:
— Первое. Как раз в то время, когда Вадон, по общему мнению, должен был раскапывать всю ту грязь, которая скопилась на де Медема, он отзывает своих псов. А теперь вот навещает даму его сердца. Мне кажется, я правильно понимаю поведение Вадона. Ведь не думаете же вы, что он соперник де Медема?
— Нет ничего невозможного в нашем мире, — сухо заметил Лантье.
— Так что же происходит, черт возьми?
— Я сам хотел бы знать. А пока буду все это раскапывать, я намерен удесятерить свою осмотрительность. — Голос полицейского звучал жестко. — И от вас требую того же. У меня еще много работы с этим делом. На несколько часов. Нужно кое с кем встретиться, предстоят серьезные разговоры, которые никак нельзя вести по телефону. Мне хотелось бы повидаться и с вами. Скажем, в пять часов вечера, на том же самом месте. Идет?
— Как скажете.
— Договорились. Если же случится так, что дело повернется в нежелательную для нас сторону, очень прошу вас: доверяйте мне.
— Я и так доверяю вам.
— Я прошу у вас полного доверия. Возможно, мне придется посадить вас в камеру предварительного заключения — чтобы уберечь вас.
— Сажайте. Как непрофессионал, я это понимаю так, что вы собираетесь арестовать меня. Я думал, что мы уже все это обговорили?
— Обговорили. Если не хотите, не надо. Поймите только, что это для вашего же блага; если все провалится, я хочу, чтобы вы были хоть в какой-то безопасности.
— Но пока все как будто идет прекрасно.
— Пока да. Я проверил документы, сестра там не значится. Они оформлены на имя фирмы Лихтенштейна. Насколько я могу судить, никто ничего не сможет узнать. Если только она не…
— Если только она никому ничего не рассказала? — перебил его Билл упавшим голосом.
Лантье ответил не сразу.
— Послушайте, — сказал он наконец, — не берите себе в голову. Мы же не знаем, что с ней случилось. — Помолчав, он заговорил, взвешивая каждое слово: — Но я не стал бы слишком успокаиваться. Если ее все-таки похитили… — Его голос пресекся.
— Да. Спасибо за совет.
— Простите. Но мы с вами зашли гораздо дальше, чем думаем. Кстати, сегодня вечером я намереваюсь познакомить вас с одним человеком.
— Кто это? — настороженно спросил Билл. — Вы разве забыли, что я социально опасный элемент номер один?
— Нет. Я не могу назвать его. Он очень близок к президенту, его доверенное лицо. Мы с ним знакомы целую вечность, и я бы доверил ему свою жизнь. — Лантье тихо засопел и холодно рассмеялся. — Может быть, уже доверил.
— Идет. Встретимся в пять, — после трехсекундного молчания отозвался Билл.
Вадон, выругавшись, сел и включил прикроватную лампу с украшенным кисточками абажуром. Протянул руку, взял телефонную трубку, по темному атласу пижамы побежали мягкие переливы.
— Да?
— Кристиан?
При звуках этого голоса он нахмурился, вертикальная складка на переносице углубилась.
— Вадон слушает. Кто вы такой? И почему вы звоните мне домой? Среди ночи?
Негодование его было вполне искренним. Он узнал голос, и сон с него как рукой сняло. Несколько дней назад он познакомился с этим смазливым блондинчиком на приеме у префекта полиции. Огорчения, последовавшие после самоубийства Ахмеда, несколько помрачили его разум, и он имел глупость пригласить этого человека выпить с ним. Тот оказался компьютерным фанатом. Дни и ночи напролет, а возможно, даже и выходные он проводил за компьютером в разведывательном управлении. Вадон уже пошел дальше: по рассеянности он дал парню номер телефона своей квартиры.
— Я же запретил вам звонить мне домой. И к тому же у меня есть звание. Вам следует называть меня министром. Запомните?
— Ну разумеется. Конечно, министр, — заикаясь, пробормотали на другом конце провода. — Простите меня, пожалуйста. Но здесь такое дело… Я… ну… я думал, вам небезынтересно будет узнать…
— Что интересного вы можете сообщить, разбудив меня среди ночи, вы, дурак безмозглый? — с притворной грубостью спросил министр, надеясь снова уловить льстивую интонацию в голосе парня.
— Это касается… э-э… графини де Берни, — дрожащим голосом промямлил парень.