Вадон с каменным лицом нажал кнопку подъема стекла и погнал машину во весь опор, злясь на собственную бестактность. Офицер едва успел увернуться от фонтана брызг, ударившего из-под колес.
Вадон с трудом притормозил, обогнул арку и поехал в сторону Елисейских полей. Рубашка его взмокла, пот стекал по лицу, на кончике носа образовалась большая капля. Он со злостью провел рукой по лицу и смахнул ее.
— Держи себя в руках, идиот, — вслух выругался министр, снова провел рукой по лицу, от волос до подбородка, и крепко сжал руль. — Ведешь себя как ребенок.
Развернувшаяся впереди перспектива с аркой перед Лувром и стеклянной пирамидой за ним казалась такой же гнетуще нереальной: никаких автомобилей, кроме небрежно припаркованных там и сям автобусов ОРБ и военных грузовиков, а вместо гуляющей публики — лишь солдаты в темной форме, выстроившиеся по обеим сторонам улицы с десятиметровым интервалом прямо перед трибунами для зрителей.
Однако наслаждаться поэтичностью этой картины было некогда: его снова остановили. На этот раз за спиной офицера ОРБ, проверявшего его документы, стояли парашютисты-десантники, ребята с короткими стрижками и мощными мускулами, перекатывавшимися под короткими рукавами полевых комбинезонов. Прежде чем вернуть Вадону его удостоверение личности, офицер что-то сказал в микрофон радиотелефона, а затем с холодной вежливостью спросил Вадона:
— Нужно ли вам сопровождение?
— Конечно, нет, идиот. Мне осталось всего сто метров.
Он поехал дальше, крепко вцепившись в руль, чтобы побороть охватившую все тело дрожь, обуреваемый странной смесью чувств оскорбленного самолюбия и жуткого страха.
Правительственные ложи располагались справа от него. От улицы их отделяла стена из армированного стекла высотой в два этажа, она была чуть выше с той стороны, где вдоль широкого тротуара высились здания банков и авиаагентств. Стена эта обеспечивала защиту от пуль снайперов в том случае, если бы тем удалось угнездиться на крышах. За ограждением суетились рабочие, заканчивавшие покраску трибуны для высокопоставленных гостей. Восточный конец стены переходил в крытый тентом тоннель длиной около пяти метров. Вадон знал, что этот тоннель, тоже огражденный армированным стеклом, был единственным входом в ложи. Перед самым тоннелем под полосатым навесом толпились люди в форме и в гражданской одежде, они о чем-то спорили, размахивая руками. В тоннель можно было проникнуть только через детектор металла, который обслуживали полицейские.
Вадон заметил, что двое рабочих вышли из тоннеля и сделали несколько шагов в направлении к своему грузовику, взяли из кузова два ящика и вернулись. Ни слова не говоря, они положили груз на стол детектора, прошли сами, взяли ящики, вошли в тоннель и скрылись из виду.
Он остановил машину в нескольких метрах от входа. От волнения во рту пересохло, язык словно покрылся наждачной коркой. Он с трудом глотнул, пытаясь смочить рот слюной, провел рукой по плащу, разглаживая складки, потом нервно пробежал пальцами по пуговицам плаща, убедился, что они застегнуты, и вылез из машины. Пригладив волосы на висках, он направился к людям, стоявшим у входа.
Волосы его взмокли, пот струился по лбу, скапливаясь в бровях, ноги были словно ватные. Один из военных сказал что-то своему приятелю в штатском, тот повернулся и подозрительно вглядывался в приближавшуюся фигуру. Но вот сомнение сбежало с его лица, он вполголоса извинился перед собеседниками и поспешил навстречу Вадону.
— Министр! Вот это сюрприз. — Сердечный тон как-то не вязался с досадой, которую чиновник не смог согнать с лица. — Мои люди заслужили пару крепких слов: никто из них не сообщил мне, что вы…
— Никто этого и не знал. Я решил, не полагаясь на вас, проверить все сам. — И, строго взглянув на чиновника, он зашагал к тоннелю. Чиновник развернулся и пошел в полушаге позади начальства.
На подходе к навесу Вадону удалось-таки изобразить на лице широкую компанейскую улыбку, он предусмотрительно вытер ладонь о плащ и принялся пожимать протянутые руки. Это были высшие чины полиции и контрразведки. Вадон каждому пожал руку, похлопал по плечу, обменялся шутками и, когда они подобострастно смеялись, внимательно заглядывал им в лица. Он чувствовал какую-то странную отрешенность, словно все это происходило в полузабытом сне или в моменты просветления во время тяжелого запоя.
Он медленно направился к тоннелю, не покидало ощущение, что он наблюдает за своими действиями со стороны, как безучастный созерцатель. К тому времени, когда пришел черед помощника директора службы внутренней безопасности пожать ему руку, он был уже у самого входа в тоннель, возле детектора металла. Заглянув через плечо помощника директора, он увидел, что те двое рабочих были все еще в тоннеле. Их ящики стояли на длинном столе, двое вооруженных офицеров рылись в их содержимом, а рабочие стояли, разведя в стороны руки, и охранники тщательно обыскивали их. Вадон снова почувствовал, как пот струится по лбу.