Он вышел из лифта, подошел к своей двери, вставил ключ в замочную скважину, все пытаясь вспомнить женщину по имени Виржини.
— Господин Дюваль, у вас найдется для меня минуточка?
Билл быстро повернул голову на этот голос, выставив вперед кулаки и слегка согнув колени. Какое-то мгновение он оставался в боевой позиции, потом медленно выпрямился и опустил руки.
— Господи, это вы? Да так человека заикой можно сделать!
— Скажите, какой нежный! Я же говорил: возвращайтесь домой! — расхохотался Лантье.
— Прекрасно помню, — пожал плечами Билл, — но, как видите, и не собираюсь.
— Вижу, — кивнул полицейский. — Я это знал с самого начала. Хотел бы поговорить с вами. Можно войти?
Билл закрыл за ним дверь и первым прошел в комнату. За час езды в такси с сиденьями, обитыми искусственной кожей, его рубашка и пиджак изрядно пропотели и теперь неприятно холодили спину. Он разделся.
— Не будете возражать, если я приму душ?
— Делайте что хотите. Вы у себя дома, — склонил голову Лантье.
— Постараюсь, хотя разве можно чувствовать себя как дома в собственном доме, если в гостиной сидит полицейский. Хотите чего-нибудь выпить?
— Холодного пива, — улыбнулся Лантье.
— Наливайте себе сами. Я тоже выпью за компанию. Так о чем же вы хотели поговорить? — Они разговаривали через окошко, прорезанное в крошечную кухоньку. — Я думал, мы с вами основательно уже все обговорили.
Лантье вышел из кухни, попивая кроненбургское пиво прямо из бутылки. Еще одну откупоренную бутылку он протянул Биллу.
— Расскажите мне о вашей встрече с Вадоном, — спокойным голосом попросил он.
Билл, совершенно обнаженный, с отвращением посмотрел на бутылку, прошел мимо Лантье на кухню, нашел там чистый стакан и осторожно налил в него пива.
— Я вам уже, по-моему, все рассказал об этом, — ответил он и, отпив большой глоток, со стаканом в руке направился в ванную.
Лантье бочком подошел к двери и прислонился к косяку.
— Расскажите еще раз, с самого начала. Слово в слово, если сможете.
Билл хмуро взглянул на полицейского, взялся за кран душа, и в этот самый момент зазвонил висевший на стене телефон. Поколебавшись, он вышел из душевой кабинки, быстро подошел к аппарату и снял трубку.
— Билл?
Он поморщился, покопался в памяти, но так и не смог вспомнить, слышал ли он прежде этот грубый, неприятный голос.
— Точно. Я Билл Дюваль. А вы кто?
— Виржини, кто же еще? А вы ужасный человек, — неумело кокетничала она. — Вы уже несколько дней в Париже и не удосужились позвонить мне! Просто чудовище!
Неестественная веселость тона покоробила его.
— Прошу прощения, я действительно Билл Дюваль, но вы, должно быть, с кем-то спутали меня. Я совершенно уверен, что не знаю никого по имени Виржини. Прощайте.
Он хотел было положить трубку на рычаг, но вдруг услышал короткий смешок, похожий на кудахтанье.
— Ах, Билл, ты настоящая скотина! Как ты смел так быстро забыть меня после всего, что между нами было?
Билл покачал головой и, скривившись, посмотрел на ухмылявшегося в дверном проеме полицейского.
— Послушайте, как вас там, мадемуазель? Мадам? Я получил ваши послания, но, извините, так и не понял, кто вы такая и что вам от меня нужно. Буду вам очень благодарен, если вы поверите мне на слово и оставите меня в покое. Вы поняли? — Билл положил трубку на рычаг и, озадаченно посмотрев на Лантье, пожал плечами. — Хотел бы я знать, кто она такая, черт бы ее побрал. Звонила почти непрерывно после полудня.