«Вы – моя семья», – сказал когда-то Сергей.
Андрей запомнил эти слова и много думал о них. Они стали для него важной частью его собственной жизненной философии, позволили ответить на вопросы, которые до того ему не поддавались.
«Ты боялся, что придётся выбирать между ей и нами, боялся, что будешь колебаться… Но ты не колебался, мой друг, и был надёжен до конца», – сказав это себе, Андрей ощутил горечь утраты так остро, как ни разу до этого. В груди будто образовалось нечто вроде чёрной дыры, вытягивающей все силы и положительные эмоции, взамен возвращая только боль.
Надеясь как-то заглушить её, Андрей попросил Косаря налить по новой. Наёмник достал уже третью бутылку и охотно принялся за дело. Взяв из его руки кружку, Андрей поднялся. Казалось бы, что в подобных обстоятельствах командир должен был первым сказать что-то о погибшем товарище, но до этого момента Андрей всё никак не мог собраться с мыслями, предоставив возможность говорить другим.
– Когда-то очень давно, когда мы были ещё никем, почти ничего не умели и не видели, Серёга сказал мне, что его настоящая семья – это все мы, – Андрей обвёл всех взглядом и продолжил. – Таня тогда только начала бегать за ним, и он очень переживал, что если позволит себе любить, то начнёт колебаться и не сможет в нужный момент сделать то, что должно. Наверное, он с самого начала готов был умереть за любого из нас.
Андрей выдержал небольшую паузу, опустив глаза.
– Его слова поначалу показались мне странными, но в дальнейшем я много думал об этом и со временем сумел кое-что понять. Семья это не обязательно люди одной крови, а люди с одинаковыми ценностями и стремлениями. Можно иметь десятки братьев и сестёр, но если вы не способны поддержать друг друга, если у вас нет единства, а ваши ценности совсем не совпадают – вы не семья, и никакое кровное родство тут не поможет.
Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. Чувствовалось, что он не готовился к этой речи, что слова сами выныривают из сознания и вплетаются в предложения.
– Серёга был моим братом, таким же, как Игорь, таким же, как все вы. Он верил в то же, что и я, желал того же и стремился к тому же. И его потеря ввергает меня в ярость и отчаяние одновременно.
Андрей снова умолк, а за столом раздались негромкие и мрачные голоса, соглашающихся с ним людей. Но командир не пил и не садился на своё место, значит, хотел сказать что-то ещё.
– Я клянусь, что сделаю всё, чтобы дойти туда, куда мы с ним должны были прийти вместе, и закончу то, чего мы оба хотели. Покойся с миром, брат, а я завершу нашу работу, – решительно закончил Андрей.
Многие за столом знали, о чём говорит Андрей, но было и несколько заинтересованных взглядов. Однако Андрей ничего больше не сказал, а отпил немного мерзкой, жгучей жидкости и сел на место. Остальные тоже выпили, и за столом снова завязался тихий, тягостный разговор. Даже Корнеев что-то говорил. Молчали только Руми и Игорь.
Через пару минут тихие разговоры прервал Толя Черенко.
– Раз уж заговорили о целях и стремлениях, то самое время и мне кое-что сказать.
Он мимолётно взглянул на Бодягу, будто ожидал от него одобрения, и продолжил.
– Я тут кое-что нашёл у нашей белобрысой шлёндры… – Черенко запнулся и почему-то упёрся взглядом в Руми, пристально глядевшую на него. – Прости, малышка, ты же понимаешь, что я не про тебя, а про ту курицу в подвале.
Руми даже не шелохнулась.
– Короче, командир, вот, что я нашёл.
Толя достал из внутреннего кармана куртки продолговатый, блестящий предмет и через стол протянул его Андрею. Заинтересованные и удивлённые взгляды всех присутствующих сосредоточились на флешке. Наиболее подавленным до этого момента выглядел Игорь, но, увидев флешку, даже он заметно оживился.
– Что это? – спросил Андрей, крутя в руках похожий на губную помаду предмет.
– Это флешка. Лярва прятала её у себя между ногами, – сообщил Толя.
Андрей подозрительно уставился на охотника. После прибытия его завалили расспросами о произошедшем, а затем поступило предложение от Косаря помянуть погибших товарищей, поэтому Андрей пока что ничего не знал о не совсем художественной самодеятельности Черенко.