— Да.
— А вот если мы тебе будем платить, ты будешь против своих воевать?
Пленный неуверенно пожал плечами.
— Не знаю.
— Ты такие же деньги, только побольше, будешь получать. Если мы тебе будем платить, ты будешь против своих воевать? Поможешь маме своей. В живых останешься.
— Если же так, то я лучше до дому.
— Нет, брат, так не получится. Ты подумай. Пять секунд тебе даю, — и цепкие глаза ласково погладили автомат.
Пленный испуганно взмахнул ресницами, тихо сказал.
— Думаю, да.
Разведчики пожалели пленного, накормили и распорядились утром отправить его в тыл для последующего обмена. А ночью на реке яростно кричала выпь. И крик этот разносился по полям с ветром, словно чья-то кровь, вопиющая к небу.
По дороге на базу я подошел к арбузному развалу в гараже одного дома. Старуха посмотрела на мою форму и спросила, не продам ли я ей тушенки. Я объяснил, что мы не торгуем тушенкой, расплатился за арбуз, а она, провожая меня до дороги тихо спросила, не уйдем ли мы из города. Я пошутил, что теперь не уйдем, а даже наоборот.
Из купленного вчера молока с пшеном сварил кашу. Недоварил — хрустит на зубах, но все-равно каша пошла на ура.
Из-за аварийного состояния нашего фаэтона все боевые задачи откладываются до после поездки на автосервис. В наших краях автосервиса нет. Поэтому придется ехать в Донецк. Выезд назначен на одиннадцать утра и я с двумя солдатами решили прошвырнуться по городу благо воздух еще не накалился. Купил кефира с овсяными печеньями. Около полудня выехали наконец в Донецк за покрышками. В поисках сервиса проваландались целый день. По дороге капитан показал мне на карте украинский командный и наблюдательный пункт. Оказывается мы наблюдаем их с нашего поста каждый день. Вот-те раз! На карте капитана обозначены казармы противника, медсанчасть, склады боеприпасов.
— Верные сведения? — поинтересовался я.
— Верные, — подтвердил командир.
— Тогда почему мы их до сих пор не раскатали?
— Ну, артиллерия обстреливает, — как-то уныло ответил капитан.
— Чем?
— Минометы, РСЗО, гаубицы. Но там, пойми, глубокие шахты, стены бетонные.
— Так надо искандерами, кинжалами, что там у нас еще есть?
— Есть, — вежливо согласился капитан и хмуро улыбнулся.
— Почему не используем?
— Дорого наверное или боимся.
— Чего боимся?
Капитан не ответил, а глаза его наполнились черной злобой.
По дороге заехали на арбузный развал и с разрешения капитана отдали старухе несколько банок тушенки. Старуха угостила нас арбузами. Под мостом местные мальчишки лет шести — двенадцати соорудили подобие блок поста. У самой дороги у одной из опор моста поставили диван, картонные коробки, бутылки с водой и попрошайничают у проезжающих мимо военных кепки, шевроны, сухпайки. Дамдин с базы захватил для этих попрошаек шевроны с сухпайками. В довесок отдали им один арбуз. Далее по плану у нас база ссошников и Витязя. У ссошников выставили антенны, снизили потери в передаче. В Витязе демонтировали наше оборудование. Оказалось, что из-за размолвки двух полковников нас выставили с базы ополченцев, а мы отрезали их от нашей сети. Вот такое взаимодействие. Накануне капитан радовался как ребенок, когда представитель изготовителя нашего оборудования заявил, что оно мол и не рассчитано на такие расстояния и как мы умудрились на сотню верст развернуть сеть он не понимает. А сегодня мы часть этой сети, которую с таким трудом разворачивали несколько недель, должны разобрать.
Жара стоит совершенно тропическая, а над дорогой повисла густая пыль и тело от нее под бронежилетом чешется и зудит. К вечеру пекло спало, над полями задул легкий ветерок. На вышку (это последний объект на сегодня) забрались засветло, а пока возились с оборудование (разбираем мост на Витязь) совсем стемнело. Вдоль дороги в темноте грохочет гаубица. Над селом кружат два вертолета. Один выпустил ракету по посадке, нырнул за деревья и скрылся. Ближе к полуночи заехали на завод. Снайпер вынес винтовку с армейским прицелом, я достал свой ПНВ. Пока сравнивали, прицеливаясь на наш пост, из темноты вышел солдат и наскочил на ствол винтовки. Хорошо, глаз не выбил.
Вернулись на базу. В воздухе напряжение. Выяснилось, что командир ополченцев, с которыми мы делим базу и с которым у нашего капитана не сложились отношения, пригрозил нашему сержанту открыть огонь на поражение, если мы будем пользоваться водой из скважины. Это он так мстит из-за душа, которым мы не разрешили пользоваться ополченцам еще до моего приезда. В капитана словно бесы вселились. Не успел сержант закончить доклад, как капитан, крутнувшись на каблуках, решительно направился к бараку с ополченцами. Вероятно, из-за невнимательности, которую никто раньше не замечал за капитаном, он забыл застегнуть кобуру с пистолетом. Дамдин вынырнул из душа, схватил автомат и опоясанный полотенцем бросился догонять капитана. Я побежал за ними, а чтобы усилить переговорную позицию, не долго думая, прихватил с собой польский РПГ. В таком виде мы и нагрянули к ополченцам. Их командира на месте не оказалось, но оказался его зам, на которого вид нашей команды впечатление произвел неизгладимое. Ушли ни с чем. Капитан жаждет крови.