Только тут я обратил внимание, что остался без связи — билайн закончился возле границы. Купил карту феникса, получил инструкции полковника З., связался с зампотылу, прибыл в часть. Пишу теперь по-военному, сжато, четко, односложно.
«А коньяк этот ничего» — подумал я, оканчивая бутылку, которую я подарил зампотылу. Коньяк развязал мой язык настолько, что я поделился с зампотылу самыми своими смелыми взглядами на войну, мировое устройство, женщин, а напоследок еще ляпнул, что на довольствие меня можно не ставить и спать-мол я могу под открытым небом — турист я опытный и не люблю быть обузой. Политический кусок монолога зампотылу пропустил с напряженным молчанием, но когда я заговорил про жит-быт, он воспрял духом, меня прервал и настоял, чтобы я располагался в офицерском бараке (и слава богу). Вечером еще были соревнования с солдатами на турнике (я выиграл у какого-то ефрейтора), проверка моего бронежилета и аптечки (зачет и сверх того — очень лестные комментарии офицеров о моем бронежилете и особенно о противоосколочном фартуке), баня (снова вспомнил Кристину), тушенка с рисом, белый хлеб с коровьим маслом, чай, отбой.
Полдень комкал жаркий ветер, орешник едва заметно мотал вершинами и неспокойно шумел. И было отчего. Сегодня ждем нашего комбрига. Того самого полковника З. благодаря которому я здесь. Как-то решится моя судьба? В воздухе прямо чувствуется напряжение. Проснувшись, я перебрался на улицу на штабеля сосновых пахучих досок — в бараке заели мухи. Пришлось съехать во двор. На досках прелесть! Около полудня двор накрыло солнце и я вернулся в барак.
— Имя, — спросил полковник, входя в барак, и посмотрел на меня так, словно стоял перед полком. Мягкой кавалерийской походкой за полковником вошел человек с глазами цепкими ястребиными и автоматом на двухточечном ремне.
— Мое? — спросил я.
— Мое мне известно.
Так я познакомился с полковником З. В глаза бросались глаза полковника — тяжелые глаза небесного цвета.
— Выйдем, — предложил полковник. Мы сели под дубами за разбитой техникой. Полковник сходу разработал план (недаром полковник).
— Встанешь на учет в донецком военкомате. Призовут. Попросишься в часть. Запиши номер части.
Я похлопал себя по пустым карманам.
— Запоминай, — полковник закурил и лицо его скрылось в табачном дыму.
Первоначально решили так: мне предстояло отправиться в подразделение МО РФ, где я смогу «посмотреть, послушать и поучаствовать».
Идеальный план! Как не идеальный? Повоюю месяц и вернусь к дню рождения сына. Заеду в Таганрог.
Я дал себе слово вести дневник ежедневно, но несколько однообразных дней на базе, отягощенных изматывающей жарой и бездельем, нарушили этот порядок.
Начну с описания того, как и где мы живем, разумеется, избегая излишних деталей, чтобы «не прилетело». Тыловая часть, в которой я застрял четвертый день, занимает территорию какой-то базы. Это небольшой неустроенный город, который словно задержался в конце прошлого века. В нем несколько небольших супермаркетов, с десяток торговых лавок, маленький рынок и единственное кафе. На всем лежит печать неустроенности и упадка. Добавьте абсолютно тропическую жару, разбитые мостовые, заброшенные дома, удивительно беззлобных собак с неизменно печальными глазами — и это даст вам примерное представление о месте, где я оказался. К чести города будет сказано (и Донбасса в целом) — здесь превосходный выбор импортного спиртного и табака.
На нашей базе есть передвижная баня, полевая столовая, для эстетов — туалеты типа «очко» (но все мочатся там, где бог на душу положит).
Офицерская кают компания — комната шесть на восемь метров. Древенчатые полы покрыты суриковой краской с двумя заплатами, древенчатый же потолок — небесно-голубой, стены белые. В комнате шесть коек с пружинными матрацами, два стола, серванты-инвалиды времен СССР, морозильник и табуретка для мухобойки зампотылу. Вентилятор гоняет по комнате мух и горячий воздух, хлопает крыльями триколор над моей койкой у стены. В стеклах сервантов календари 1977 и 1988 годов с полуголыми анорексичными моделями.
Четыре последних дня превратились в пытку — я совсем одурел со скуки. Пытаясь разнообразить распорядок, выходил в город (распорядок части на меня распространяется в известных только мне пределах); два раза пытался добраться до соседнего поселка, но дальше блок поста не продвинулся; угощал солдат и офицеров арбузом; осмотрел все городские памятники; дважды выходил на пробежку по территории части; пролистал учебник по топографии; а в остальное время бесцельно слонялся по оцепеневшему от жары городу.