Лео снова поцеловал её в лоб, погладил по спине. Он уже знал, что это успокаивает её как ничто другое. Она прошептала ему в плечо: «Я тебя не подведу, дядя Лео. Я их осмотрела, всех до одного».
Она быстро усвоила, что австралийцы говорят «сука», а не «слабак». Он почувствовал, как её губы расплылись в ухмылке. «Мы оставим их стонать в пыли. Ты видел эти тёмные солнцезащитные очки, которые они носили даже после заката? Выглядели как придурки».
Она прижалась к нему, вдохнула его знакомый запах. Она доверяла этому человеку, которого встречала всего три раза в жизни, прежде чем он пришёл к ней в больницу. Её мать посмеивалась над ним, называя его семьёй.
“дикие волосы.” Ее отец закатил глаза, когда показал ей открытку, которую он прислал с изображением Голубых гор близ Сиднея, места, которое они называли духовным паломничеством бушволков. Эллисон любила слово «бушволк» , оно вызывало в памяти видения приключений и захватывающих открытий. И вот теперь она действительно отправилась туда по четырехчасовому маршруту с двумя бесстрашными пожилыми парами из Мэна. В первый раз она была измотана, но теперь, спустя шесть месяцев, поход в Голубые горы был для нее легким — сущий пустяк по-австралийски. Она любила запах эвкалиптов, которые тянулись до самого горизонта, крики какаду, разносящиеся по долине.
Она не могла дождаться, когда другая группа забронирует тур в Голубые горы.
Дядя Лео водил ее в другие места, такие странные, такие невероятно красивые – он был прав, когда говорил ей, что они могут заставить тебя плакать – и так
очень горячие, они быстро убьют вас, если у вас не будет укрытия и воды.
Этот странный и удивительный мир теперь был её миром. Она каждый день думала о родителях, но всё меньше о своей упорядоченной жизни в Порт-Франклине с её ночёвками у подруг, разговорами о макияже и парнях, волейбольной и баскетбольной командами. Всё это было совсем другим миром, другой жизнью, другой Эллисон.
Сегодня вечером они с дядей Лео были в национальном парке Ватаррка с четырьмя экстремальными путешественниками – точнее, с четырьмя студентами, которые хвастались, что могут пройти что угодно и в любых условиях. Она знала, что дядя Лео проверит их на прочность. Через три часа, задолго до рассвета, они с дядей Лео и Джавли поведут их по сложному шестикилометровому маршруту по краю Кингс-Каньона.
Если это не вымотает спортсменов, если они докажут свою готовность, дядя Лео добавит ещё один маршрут, который сам же и составил, по суровой и живописной тропе Ларапинта в Северной Территории. Когда они вернутся в Порт-Дуглас, где планировали заняться дайвингом на Большом Барьерном Рифе, дядя Лео отведёт их в паб «Down and Out» и купит им холодненького, как австралийцы называют пиво, и все они, вероятно, упятся до бесчувствия и останутся без ног, как гласит ещё одна австралийская поговорка. И они поприветствуют Лео, а может, и Эллисон, если она задержится и выпьет по стаканчику лимонада.
Ей нравились молодые люди, всегда стремившиеся показать, какие они крутые.
Она помнила четырнадцатидневный поход по глубинке, который вели шесть английских футболистов из «Манчестер Юнайтед», и их требование, произнесенное с ухмылкой, посмотреть, что же это за глубинка. Они смотрели на худенькую тринадцатилетнюю девочку и шутили между собой, кто же её понесёт. Она чуть не погибла, но выдержала.
Столько приключений, несколько неприятных, если клиенты оказывались придурками, но обычно они ввязывались, и их энтузиазм буквально искрился в воздухе. И вот теперь она стала полноправным членом команды дяди Лео. Если бы не кошмары, её жизнь была бы идеальной.
Она снова заснула, но Лео знал, что она всё ещё бодрствует. Сейчас самое подходящее время, подумал он, и небрежно сказал: «Джаули согласен со мной, что пора дать тебе новое имя. Скажи, что думаешь – Кирра. Это имя Джаули выбрал для тебя на языке аборигенов. На диалекте мурри южного Квинсленда оно означает «жить». Отчасти это, конечно, для твоей безопасности, но, думаю, оно тебе подходит».
Эллисон сосредоточилась на имени — Кирра. Да, ей оно нравилось, оно подходило.
В конце концов, она ведь именно это и сделала, она жила, и теперь у неё новая жизнь, так почему бы не взять новое имя? «Кирра — мне нравится, дядя Лео. Но Рендаль — это всё ещё из моей другой жизни». Мой другой мир — моя другая планета …
«Я рад, что тебе понравилось». А теперь самое сложное. Лео медленно, на ощупь, произнёс: «Если ты согласишься, я хотел бы тебя удочерить. Ты будешь Киррой Мандариан». Это был ещё один способ уберечь её, если те, кто убил её родителей, решат за ней поохотиться. Он не думал, что опасность ещё есть, но не хотел рисковать. Он не стал говорить ей об этом, сказав, что это для его спокойствия. Она бы знала.