Элизабет Беатрис вышла вперёд и пожала руку Молли. «Привет, Молли.
Я так рада познакомиться с вами. Ваш отец так много рассказывал о вас. Он показывал мне ваши фотографии в журнале, даже подарил моим отцу и матери экземпляр вашей книги с фотографиями побережья Амальфи. Он сказал, что вы работаете над второй книгой. Мне не терпится её увидеть.
Её отец хвастался ею? Отдал её книгу своим новым родственникам?
У Молли закружилась голова. Должно быть, она попала в альтернативную вселенную. Да, её отец постепенно изменился за последние шесть лет, но помогла ли ему эта молодая женщина достичь финишной черты? Отец гордился и ею, и своей дочерью? Как бы то ни было, это было удивительно и поистине чудесно.
«И, конечно же, Мейсон восхищается судьёй Хантом», — тёмные глаза Элизабет слегка блеснули, — «и его невероятной Эммой. Он не перестаёт хвастаться близнецами. Мне жаль, что мы немного устали от дороги, но мы только что прилетели из Парижа, как и сказал Мейсон, и твой отец хотел немедленно тебя увидеть. Мне очень жаль, что возникли проблемы, но твой отец уже здесь».
По ее словам, она была полностью уверена в том, что ее новый муж сможет решить любую проблему, которая встанет у него на пути.
«Спасибо». Молли не удержалась и выпалила: «Вы англичанин».
Элизабет Беатрис кивнула. Мейсон сказал: «Её отец — виконт Беллами из Грейс-Холла в Хэмпшире. Она только что получила высший балл по экономике в Оксфорде».
И снова раздался голос гордости.
Молли не могла оторвать взгляда от молодой женщины с копной прекрасных вьющихся чёрных волос, ниспадавших ей на плечи, обрамляя её изящное лицо. Её такие же тёмные глаза за большими очками в чёрной оправе светились умом и, если Молли не ошибалась, юмором. Естественно, у неё был английский персиково-сливочный цвет лица. Молли взяла гладкую белую руку Элизабет Беатрис в свою и улыбнулась великолепной молодой женщине, которая была как минимум на десять лет моложе её, а теперь стала её мачехой. Она почувствовала, как её охватывает смех. Неужели отец всегда будет её удивлять? Хорошо, что и она, и Рэмси научились спокойно относиться ко всему, что касалось её отца. Английская невеста, только что окончившая университет, в очках. Она на мгновение вспомнила его вторую жену, Еву, ещё более…
Идеальнее, чем его третий. Сама Ева в прошлом году снова вышла замуж. Как его звали? Рич Дулос, да, именно так, отпрыск богатой семьи из Южной Флориды. У Рул Шейкера снова появился зять, вероятно, такой же подозрительный, как и он сам.
У Молли всё ещё кружилась голова. Она покачала головой и отступила назад. «Извините, что задержала вас в коридоре. Пожалуйста, входите». Она придержала дверь и жестом пригласила их войти, всё ещё осознавая поразительный факт, что эта женщина теперь жена её отца. Глядя, как её новая мачеха входит в номер под руку с мужем, уверенно держась в своих четырёхдюймовых туфлях Louboutin, Молли готова была поспорить, что эта изысканная, уверенная в себе молодая женщина с таким удивительным именем вышла замуж за её отца не из-за денег. Казалось, в ней было нечто большее, и между ними было нечто большее.
Ее отец не предупредил ее, что собирается жениться в третий раз.
Она сомневалась, что он когда-либо кому-либо рассказывал что-либо, если только сам того не хотел.
Молли молилась, чтобы он был осторожен на этот раз, после того, как чуть не погиб со своей второй женой, Евой. Вернётся ли он к своим женоненавистническим наклонностям через полгода или год, станет ли выставлять Элизабет напоказ как свою драгоценную собственность, как и Еву? Удовольствие от зависти других мужчин? Возможно, зависть, но Элизабет Беатрис – собственность? Нет, это невозможно.
Молли отчётливо помнила, как он относился к ней, своей дочери, с особым, смешанным презрением и безразличием, когда она росла, потому что она была девочкой, бесполезной для него, пока шесть лет назад она не спасла ему жизнь, и ему пришлось признать, что она видела угрозы, которые он не видел. Она поражалась тому, как он изменился с тех пор, сначала медленно, из холодного, равнодушного короля, который обращался с ней как с подданной, в отца, который целовал её в щёку, улыбался ей, даже обнимал время от времени. Он похлопывал Рэмси по спине и дарил ему кубинские сигары, когда она родила мальчиков-близнецов. С тех пор он приезжал в Сан-Франциско каждые несколько месяцев, а они, в свою очередь, навещали его на каникулах, однажды даже на День святого Валентина. Он приезжал, потому что любил Эмму, а может быть, и её тоже.