И, конечно же, близнецы.
«Мама! Кто здесь?»
«Смесь для покорения троп? Кто-то принёс смесь для покорения троп? Это дедушка!»
Близнецы в одно мгновение набросились на него, одновременно подняв руки и переговариваясь на своём близнецовом языке. Мейсон Лорд рассмеялся, подхватил их обоих на руки и крепко обнял. «От вас обоих пахнет шоколадом», — сказал он, понюхав сначала одного, потом другого. «А теперь хочешь микс из сухофруктов?»
Пока они продолжали бормотать, непонятные никому, кроме Эммы и родителей, Мейсон взглянул поверх их голов на Эмму, которая стояла позади, улыбаясь ему. «Привет, Эмма», — сказал он. «Познакомься с Элизабет Беатрис».
И снова улыбка озарила его очень красивое, строгое лицо. Он рассмеялся и покачал головой. «Она твоя неродная бабушка».
Элизабет Беатрис на мгновение выглядела шокированной, затем она поправила очки и тоже рассмеялась.
Кэл, обняв дедушку за шею, крикнул: «Эмми, это дедушка и какая-то незнакомка. Дедушка, ты принёс нам подарок?»
Гейдж откинулся назад, опираясь на его руку. «Ты всегда даришь нам подарки».
Кэл спросил, подпрыгивая: «Что в тех больших сумках на полу рядом с женщиной?»
Гейдж спросил: «Для нас?»
«Подарки? Ты ожидал, что я принесу тебе подарки? Думаешь, то, что в этой сумке, — для тебя? Сегодня не твой день рождения и не Рождество».
Взгляды близнецов были прикованы к двум большим сумкам. «Уже почти апрель, а это Пасха».
Мейсон повернулся к жене: «Это близнецы, Кэл и Гейдж. Ребята, внимание, это моя жена».
Кэл и Гейдж мельком взглянули на Элизабет Беатрис, всё ещё не отрывая взгляда от двух сумок у ног своей неродной бабушки. «Здравствуйте, мэм. Можно нам забрать подарки?»
Элизабет Беатрис переводила взгляд с одного маленького лица на другое. «Кто из них ты?»
Близнецы обменялись взглядами, ухмыльнулись и одновременно назвали друг друга по именам.
Молли сказала: «Всё наоборот. Им нравится тебя выкручивать, если им это сходит с рук. Их легко отличить, потому что Гейдж в прошлом году упал с дерева. Видите небольшой шрам чуть выше левой брови? Извините, ребята, вы попались».
Элизабет Беатрис слегка коснулась кончиком пальца каждого лица. «Кэл и Гейдж. Мне нравятся ваши имена».
«Папа дал нам имя».
«Мама была слишком усталой, чтобы думать об этом».
«Могу только представить», — она улыбнулась Эмме, все еще держась позади.
«Почему у тебя два имени?»
Она склонила голову набок, отчего её густые чёрные локоны каскадом упали ей на плечо. «Ну, мама сказала, что больше никогда не будет печь для меня шоколадное печенье, если я не буду использовать оба имени. Я обожаю печенье, так что же мне делать? А ты — Эмма. Я смотрела твои концерты и была в восторге. Я восхищалась тобой ещё до того, как встретила твоего дедушку. Мне очень приятно с тобой познакомиться. Боже мой, теперь я родственник вундеркинда-пианиста».
Эмма перевела взгляд с деда на свою новую неродную бабушку и невольно улыбнулась. Его новая жена была лет на двенадцать старше её. «Спасибо. Мне нравится твой акцент».
Элизабет Беатрис оглянулась и увидела, как Рэмси входит в гостиную. На нём были брюки и белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Она моргнула, не веря своим глазам.
Молли не винила её. Рэмси был красивым мужчиной, суровым и суровым, как судья, пока он не улыбнулся. Именно так он и сделал, увидев Элизабет Беатрис, и её тёмная бровь вопросительно взлетела вверх.
После того, как Рэмси был представлен ей, Элизабет Беатрис опустилась на колени на уровень глаз близнецов и жестом попросила Мейсона передать ей две завёрнутые коробки. «Ты был очень терпелив, Гейдж, и да, я знаю, что это ты.
Это для тебя. А вот, Кэл, твой почти пасхальный подарок.
Послышались крики и рвущаяся бумага, затем наступила тишина, которая длилась около трех секунд, а затем крики возобновились, когда близнецы вытащили деревянные поезда, по четыре вагона каждый, искусно выполненные резчиком по дереву из Праги, рассказал им Мейсон.
«Мы провели неделю в Праге. Элизабет Беатрис не была там с детства».
Молли сказала: «Молодец, ты действительно преуспел. Но теперь ты задал очень высокую планку. Уму непостижимо, чего они будут ожидать на свои дни рождения, не говоря уже о Рождестве».
Элизабет Беатрис сказала: «Мой младший брат Томас обожал поезда в их возрасте. Честно говоря, он до сих пор их обожает».
Элизабет Беатрис повернулась к близнецам. «Видишь вагон-ресторан? Столы накрыты, и стаканы стоят. Скоро пассажиры придут ужинать». И через пять минут после своего прибытия Элизабет Беатрис превратила двух мальчиков в своих рабов.