Она опустилась на колени рядом с ним. Он пристально посмотрел на неё.
Он прошептал: «Как ты это сделал?»
«Один гонщик научил меня, как бороться с любыми болванами, которые пытались меня бросить. Должен также сказать, что только болван мог бросить вызов RAV.
по этой дороге в неуклюжем фургоне».
«Что такое трещотка?»
«Давно я этого не говорил. Скажем так, «трескун» — это, скажем так, твой зад, и не в хорошем смысле. Я позвонила 911. Они скоро приедут». Она всмотрелась в его лицо. «Должно быть, ты очень скупился, раз даже не достиг возраста голосования».
Он выдохнул: «Я могу голосовать! Ты не должна была уходить по этой дороге, как ты это сделала, ты должна была вернуться домой, где я смогу тебя быстро и легко прикончить». Он отвернулся от неё, обхватил себя за рёбра и застонал.
Выглядел он неважно. Лицо у него было бледным, как кость, глаза затуманены болью. «Держись». Она откинулась назад, глядя сверху вниз на мужчину, которому ещё не исполнилось двадцати пяти лет. У него были густые спутанные светлые волосы, забрызганные кровью, и светлые глаза, почти слепые от боли. Она увидела шрамы от прыщей на его щеках. Она знала, что ему плохо, но ничего не могла сделать. Она наклонилась. «Я думала, что меня пытается убить Райман Гриссом, но вместо этого я наняла тебя. Он нанял тебя? Или Хана Оливераса? Элсона Гриссома?»
Она увидела, что он узнал имена. «Он тебя достанет. Ты труп». Он попытался плюнуть в неё, но плевок попал ему на плечо.
«Должен сказать, ты был довольно лёгким. Не понимаю, зачем они послали такого новичка, как ты. Тебя что, со школьного двора вытащили?»
Он дышал чаще, тяжелее. «Я не новичок! Мне двадцать три, и я действительно хорош. Тебе не следовало ехать по этой дурацкой дороге. Ты всего лишь девчонка, тебе нельзя так водить». Он схватился за рёбра. Слёзы скапливались под ресницами, ручейками текли по щекам.
Кирра наклонилась ближе. «Назови мне своё имя».
Она видела, как он быстро исчезал. Он прошептал: «Тебе просто повезло, вот и всё. Мой фургон разбит вдребезги».
Она снова спросила: «Как тебя зовут?»
Он бросил на неё взгляд, полный боли и смерти. Она взяла его за руку и сжала её. Он неудержимо дрожал, а она была беспомощна. Она ничего не могла для него сделать, ничего. Кровь забрызгала его губы. Он прошептал:
«Мама», — и его глаза закатились. В одно мгновение он исчез.
Кирра откинулась назад. Он смотрел на неё, не видя. Ему было двадцать три года, он только начинал жить, и он был мёртв. «Прости меня», — сказала она. «Мне очень жаль».
Она поняла, что шокирована, и постаралась сосредоточиться. Она увидела «Беретту», заткнутую за пояс, но не стала к ней прикасаться. Как он и сказал, он ожидал, что она пойдёт домой, где он проскользнул бы в её квартиру и выстрелил бы в неё. Она сунула руку в его карманы. Никаких документов, только двадцатидолларовая купюра и несколько мятных леденцов. Она подумала, убивал ли он раньше или это была его первая жертва, подумала, что скажет его мать, когда узнает, что её сына убили при попытке убийства, и всё же он думал о ней, умирая.
Кирра встала, достала телефон, сфотографировала его, машину, путь вниз по скале. Она отправила фотографии Джетеру по электронной почте. Она сняла пиджак и накрыла его им.
Она обошла белый фургон. Дверь со стороны водителя была почти сорвана с петель. Она заглянула внутрь и невольно оглянулась. На полу лежали пистолет Sig Sauer с глушителем, SIG 551.
Рядом лежала штурмовая винтовка. Именно она её и достала. Она знала, что винтовка может пробить в тебе дыру размером с бейсбольный мяч. Она сглотнула желчь.
Она оглянулась на него. Ему было двадцать три, и в последний момент перед смертью ей было ужасно жаль его. Она держала его за руку, пыталась утешить. Она была всего на три года старше его, а он пришёл убить её.
Она знала, что это вполне могла быть она, лежащая там мёртвой. Рядом никого не было. Она бы умерла одна. Кирра сглотнула, почувствовала лёгкий подступ тошноты и сглотнула.
Казалось, прошла целая вечность, пока она не услышала сирены.
После того, как Кирра дала показания прибывшим офицерам, они с Джетером наблюдали, как медики медленно и осторожно переносят на руках молодого человека, который пытался её убить. Один из них помахал рукой.
Джеттер крикнул: «Эй, Атина».
Высокая, долговязая женщина с её фирменными косичками, Атина Купер повидала за свои тридцать восемь лет практически всё. Джетер знал её с тех пор, как она сдала экзамены пятнадцать лет назад. Она подошла, кивнула.