«Какие именно доказательства, Мейсон?» — спросила Элизабет Беатрис.
Мейсон сказал: «Шесть лет назад Молли собрала достаточно улик против нас всех – шейкеров и меня – чтобы положить конец тому, что превратилось в войну между нами. Шейкеры начали её, организовав похищение Эммы». Он сделал паузу. «После этого кто-то из наших семей был убит – отец Эммы, Луи Сантера, и младшая дочь Шейкера. Они пытались убить и меня. Молли положила этому конец, изложив всё, что уже произошло, в письменной форме и заставив нас это подтвердить». Мейсон покачал головой, сжав руку Элизабет Беатрис. «Я был в ярости, когда Молли рассказала мне, что я собираюсь сделать, в ярости от того, что она будет отдавать мне приказы. Моя собственная дочь угрожала обратиться в полицию со всем, что ей известно обо мне, если я откажусь. Её самая большая угроза, та, которая остановила меня, заключалась в том, что я больше никогда не увижу ни её, ни Эмму. Я подписал, как и Рул с Ив. Шесть лет никаких проблем». Он покачал головой и рассмеялся. «Вот тогда я наконец понял, насколько умна и сильна Молли, и насколько она умела манипулировать, когда это было необходимо». Он улыбнулся. «С того дня я увидел её в новом свете. Я понял, что горжусь ею. Она впечатляет, моя дочь. Я хочу сказать ей это, когда мы найдём её и агента Шерлока».
Рэмси лишь молча смотрел на тестя. Он сказал: «Она хотела бы, чтобы ты ей это сказал, Мейсон».
Савич сказал: «Очевидно, что-то изменилось. Не знаешь, что это может быть, Мейсон?»
Мейсон покачал головой. «Я думал, но ничего не могу сказать. Я уже упоминал, что у Рула были проблемы в казино: крупье уходили, деньги пропадали, официантки уходили без видимых причин. Но я…
Не думаю, что эти жалкие проблемы могли бы заставить его снова начать войну, — он пожал плечами. — Но, возможно, Рул решил, что он уже достаточно долго ждал, чтобы отомстить мне. Главное, чтобы мы вернули Молли и Шерлока, поверьте, я с радостью позволю ему попробовать.
Швейцар заметил их и бросился открывать перед ними сверкающую стеклянную дверь. Мейсон сунул ему пятёрку.
Они вышли из палящего солнца в огромный вестибюль, где кондиционер нагнетал холодный воздух. Зона регистрации была ещё больше: сверкающие люстры свисали с высоты четырнадцати футов, ярды мраморных полов с зелёными и золотыми прожилками, отполированных до блеска. Стены были покрыты объёмными стеклянными скульптурами в виде цветов, выполненными так изысканно, что каждый цветок узнавался, и хотелось потрогать его лепестки. Вереницы вновь прибывших медленно шли от одной скульптуры к другой, переговариваясь и указывая на что-то.
За длинной, изящно резной стойкой регистрации из красного дерева сидело не меньше тридцати красивых молодых людей, но Мейсон не пошёл туда, а направился к скромной стойке VIP-консьержа в укромном уголке. Через несколько минут он вернулся с ключом-картой в руке. «Сюда». Он провёл их через одно из казино к отдельному лифту.
Элизабет Беатрис играла в баккара в невероятных казино Монте-Карло среди элиты, но они не были похожи на зал казино «Соверен». Здесь мужчины не были в смокингах, а женщины не были в вечерних платьях без бретелек, усыпанных бриллиантами. Люди были одеты неформально, как прохожие на улице, в основном в шорты и футболки. Уровень шума на танцполе поражал её: гул разговоров, гудки, свистки и звон игровых автоматов, а также редкие радостные возгласы, когда кто-то выигрывал. Это был другой мир. Она понимала, что может быть полночь или полдень, но это не имеет значения, не здесь, где день длился бесконечно.
Мейсон вставил ключ-карту, и двери лифта открылись. Они бесшумно поднялись вверх, так быстро, что Элизабет Беатрис пришлось прочистить уши. Они вышли в широкий коридор, но не на ковровое покрытие, а на полированный дубовый пол. Они дошли до конца коридора. Мейсон кивнул на двустворчатые двери из розового дерева перед ними. «Только лучшее для Рула», — сказал он и позвонил в дверь.
Дверь сразу же открыла Ив Шейкер, теперь Ив Дулос, бывшая жена Мейсона и старшая дочь Рул Шейкера. Шесть лет Ив была
Единственный ребёнок Рула. Мейсон не видел её лично в то время, хотя видел несколько её фотографий, когда заглядывал на большой пир в Лас-Вегасе. Вегасский журнал «Обзор» о роскошной свадьбе Шейкер/Дулос, который Майлз распечатал для него, скользнул под его кофейную чашку. Ей уже исполнилось тридцать, и она была великолепна, как никогда прежде: густые светлые волосы свободно ниспадали на лицо, спускаясь ниже плеч. На ней был облегающий белый топ, открывающий гладкую загорелую кожу, и обтягивающие белые джинсы. Она была босиком, с идеальным французским педикюром на ногах. Она всё ещё была сложена как танцовщица, только ещё красивее. Мейсон сказал: «Ив. Ты отлично выглядишь».