— Хорошо. Посмотрю, что мне удастся сделать.
«Сделать ты можешь вот что, — хотелось сказать Джону, — подписать предъявленный чек, и дело с концом». Но вопрос поставлен, Пит о нем не забудет. А остальное они обсудят позже.
Рассел потянулся за бумагами и продолжил:
— Хотим тебе кое-что показать. Предварительные наметки к твоему процессу. Но прежде чем мы сможем пустить их в дело, тебе необходимо прочитать их и подписать.
Пит взял документы.
— Здесь очень много. Подытожьте своими словами. И желательно так, чтобы мог понять непосвященный.
Джон улыбнулся и кивнул:
— Разумеется, Пит. Первый документ: прошение к суду перенести место проведения процесса. Назначить его как можно дальше отсюда. Мы считаем, что люди настроены против тебя, и будет трудно найти симпатизирующих тебе присяжных.
— Где вы хотите устроить процесс?
— В соответствии с прецедентным правом выбор на усмотрении судьи. Зная Освальда, можно предположить, что он постарается сохранить контроль над процессом и далеко не поедет. Если удовлетворит наше прошение — что не факт, — то выберет место в пределах своего судебного округа. Мы будем настаивать, но, если честно, любое место лучше, чем здесь.
— Почему вы так считаете?
— Священник Декстер Белл пользовался уважением, у него было много паствы, и в округе есть еще восемь методистских церквей. Вторая по численности прихожан конфессия после баптистов. В этом заключается еще одна проблема: баптисты и методисты — как двоюродные братья и часто объединяются по сложным проблемам. Политика, виски, отделы среднего образования. Можно часто наблюдать, как они поют под одну дудку.
— Знаю. Но я тоже методист.
— Однако. И у тебя есть сторонники, старые друзья и все такое прочее. Но большинство людей видят в тебе хладнокровного убийцу. Не уверен, что ты это сознаешь. Жители округа думают о Пите Бэннинге так: он герой войны, но по каким-то только ему известным причинам пришел в церковь и застрелил безоружного священника.
— Пит, нам здесь ничего не светит, — подлил масла в огонь Рассел.
Бэннинг пожал плечами, словно такое положение его вполне устраивало. Он сделал то, что должен был сделать, и черт с ними, с последствиями. Бэннинг глубоко затянулся и смотрел, как дым клубами растекается по комнате.
— Почему вы решили, что в другом округе все пойдет по-иному?
— Ты знаешь методистских священников в округах Полк, Тайлер или Милберн? Разумеется, нет. Округа находятся рядом, но нам известны очень немногие из тех, кто там живет. А тамошние жители не знакомы ни с тобой, ни с Декстером Беллом.
— Мы стремимся устранить личные связи, — пояснил Рассел. — Не сомневаюсь, там тоже читали газеты, однако люди лично не знакомы ни с тобой, ни с Декстером. В таком варианте у нас больше шансов исключить враждебность и посеять сомнения.
— Сомнения? — удивился Пит. — С этого места поподробнее.
— Займемся и этим вопросом, а пока: ты согласен, что нам необходимо просить о переносе места суда?
— Нет. Если меня необходимо судить, пусть это случится тут.
— Единственный способ избежать суда — признать себя виновным.
— Ты предлагаешь мне признать себя виновным?
— Нет.
— Хорошо. Потому что я невиновен. И я не стану просить о переносе места проведения суда. Здесь мой дом, был моим домом всегда. Был домом моих предков. И если меня осудят, пусть это случится через дорогу отсюда.
Джон и Рассел разочарованно переглянулись. Пит положил документы на кофейный столик, не прочитав ни единой строчки. Закурил очередную сигарету и, небрежно скрестив ноги, словно ему некуда было спешить, посмотрел на Джона. В его глазах стоял вопрос: «Что дальше?»
Адвокат взял резюме и швырнул на стол:
— Вот на это ушел месяц юридических изысканий и писанины!
— И за это мне придется платить, — усмехнулся Бэннинг. — Если бы вы спросили меня заранее, я бы избавил вас от этого труда. Неудивительно, что у вас такие высокие расценки.
Джон кипел от ярости, Рассел морщился. Пит выпустил в сторону дым и продолжил:
— Вот что, ребята, я не против платить официальный гонорар, тем более что я в такой ситуации, как теперь. Но пять тысяч долларов? Я обрабатываю почти тысячу акров земли — непосильный труд восемь месяцев в году тридцати работников, — и если повезет и погода благоприятствует, если цены остаются на высоте, если удобрения помогают и не нападет хлопковый долгоносик, если найдется команда убрать урожай, каждые три-четыре года я зарабатываю после всех выплат двадцать тысяч долларов. Половина идет Флорри. Остается десять. И вы хотите забрать из этого половину.