— Около десяти. Мы болтали. Алиса слушала в библиотеке пластинки. Перед тем как подняться к себе, она зашла пожелать нам спокойной ночи.
— После этого ее никто не видел? — спросил я.
Все в унисон отрицательно покачали головами.
— И никто не слышал, как она выходила из дому?
— Лейтенант, — неожиданно вмешался Карсон, — действительно ли необходимы все эти вопросы? В конце концов, речь идет о самоубийстве, а не об убийстве!
— Откуда вы это знаете?
Несколько секунд он тупо смотрел на меня.
— Но… но я сам видел… — тихо сказал он.
— Вы только что слышали, что сказал Френсис: он попытался забраться на дерево, но не смог. Как, по-вашему, Алисе удалось добраться до ветки, находящейся в семи метрах от земли?
— Боже! — прошептала Жюстин. — Это ужасно!
Френсис снял очки и посмотрел на меня.
— Мать знает? — спросил он.
— Да. У нее обморок.
— Мне сейчас же нужно к ней!
— Ею занимается экономка. Вы можете остаться. Допрос только начинается.
Я провел с ними около двух часов, но, когда закончил, у меня не было ни одной зацепки. Два часа топтания на месте. В конце концов я оставил их и вместе с Полником направился к выходу.
— Может быть, нам все это приснилось?
— Как это, лейтенант? — пробормотал Полник.
— Непонятно, как такое могло случиться. Из их слов следует, что Алиса была послушной девочкой. Совершенно безобидной. Ни у одной души на свете не было причины убивать ее. Никто из них понятия не имеет, откуда у нее на теле клеймо и что оно означает. Никто не слышал, как она выходила из дому, и никто не заметил в ее поведении ничего подозрительного. Обычная девушка, как обычно по вечерам, слушала пластинки Шопена и Грига.
— А эти двое мужчин? — спросил Полник, внезапно заинтересовавшись.
— С ними все в порядке, — сказал я, чтобы не пускаться в объяснения.
Росс, как образцовый дворецкий, мгновенно возник, едва мы приблизились к двери.
— Мадам легла, сэр. Мэри вызвала врача, и тот сказал, что мадам нуждается в отдыхе и что ни под каким предлогом ее нельзя беспокоить.
— Ладно, — сказал я. — Мы уходим.
— Хорошо, сэр.
— Когда вы видели Алису в последний раз? — спросил я по профессиональной привычке.
— Около половины десятого, сэр. Она слушала музыку в библиотеке… Если не ошибаюсь, это был полонез Шопена. Она позвонила и попросила стакан молока. Я принес.
— Кто-нибудь выходил после этого?
— Мистер Френсис, как обычно, пошел прогуляться около половины двенадцатого.
— Вы слышали, когда он вернулся?
— Да, сэр. Он казался очень возбужденным и говорил странно. Я пошел за лестницей в гараж и вместе с мистером Карсоном подвез ее к месту трагедии. Но мистер Карсон, наверное, сам уже все объяснил?
— Конечно. Сколько человек прислуги, кроме вас, в доме?
— Четверо. Экономка — вы ее видели, — кухарка и две горничные. Еще садовник, но сейчас он в больнице.
— Вы знаете, что они делали накануне вечером?
— Да, сэр. Они играли в карты в кабинете. Я сам там был, исключая, разумеется, то время, когда меня вызывала мадам.
— В итоге у всех есть алиби, — грустно сказал я. — Спасибо, Росс.
— Не за что, сэр. — Он открыл дверь. — Спокойной ночи.
— Вашими бы устами… — сказал я, выходя.
Прежде чем сесть в машину, я остановился на ступеньках закурить. Вдруг кто-то коснулся моего локтя. Я повернул голову и увидел, что это дворецкий.
— Прошу прощения… — Его голос слегка дрожал. — Это правда, что мисс Алиса была убита?
— Да, правда.
Он прикусил губу.
— Подумать только! Я ведь знал ее с самого рождения.
— Я понимаю…
— Это не то, сэр. Я знаю семью, знаю, до какой степени мадам Лавинию заботит честь семьи. Я в доме уже двадцать пять лет! Но не хочу, чтобы убийца Алисы избежал наказания, которого заслуживает.
— Значит, вы знаете, кто это? — спросил я, боясь в это поверить.
— Если не он, то кто же, — ответил он просто.
— Кто это он?
— Они вам наверняка не говорили о нем, — продолжил Росс, слегка заикаясь. — Честь семьи, одним словом… Я уверен, что они о нем не говорили!
— Конечно нет! — прохрипел я. — Но вы тоже не говорите!
— Мисс Алиса была от него без ума. — Росс теперь говорил быстро, словно боялся сбиться с мысли. — Она не верила ничему плохому, что говорилось о нем, не хотела слушать ни Френсиса, ни Карсона. Даже мадам… И меня не захотела послушаться. «Я отказываюсь разговаривать об этом, Росс», — говорила она. Понимаете, он был у нее первым мужчиной. Ей не хватало здравого смысла.