— Что он может знать?.. — вырвалось непроизвольно у Бедржиха Видлака, но он вовремя спохватился, не докончив предложения.
— Несомненно меньше, чем вы, пан Видлак. Например, он не знает размеров гонораров, которые вы получали за свою службу от Гегенмана.
— Я получал от господина Гегенмана некоторые суммы за материалы, которые он использовал для написания статей о Чехословакии. И, насколько мне известно, статьи эти были весьма позитивными.
— Это нам известно. Так же, как и тот факт, что эти ваши материалы нередко содержали сведения, которые в нашей стране считаются секретными и не подлежат разглашению.
— Вам не удастся это доказать.
— Удастся, пан Видлак! Ваш сын…
— Черт возьми! Не подозреваете ли вы и Томаша в сотрудничестве с Гегенманом? Он об этом ничего не знает…
— Это мы еще увидим.
— Панове, клянусь вам своей честью, что Томаш о моем сотрудничестве с Гегенманом абсолютно ничего на знает.
— Если вы так бравируете своей честью, пан Видлак, то не лучше ли вам просто рассказать о том, как все это было! А также о том, какую роль в ваших делах выполняли Йозеф Рудольф, Квета Коткова и еще некоторые известные вам особы.
Капитан Немечек, называя эти имена, понимал, что рискует. Однако подсознательно он чувствовал, что идет по верному пути. И действительно, риск оказался оправданным. Едва Видлак услышал оба имени, как сразу же перестал запираться.
— Я вижу, что вы знаете больше, чем я предполагал. Придется рассказать вам все…
— Итак, пан Видлак, вы хотите давать показания?
— Да, но, честное слово, Томаш не имеет со всем этим ничего общего.
Майор Черногорский встал и подошел к столику с пишущей машинкой. Через минуту он начал заполнять графы специального стандартного листа, озаглавленного «Протокол допроса».
Бедржих Видлак начал свой рассказ: «С Вернером Гегенманом меня познакомил Йозеф Рудольф…»
Более двух часов в кабинете майора Черногорского слышался голос Видлака и стук пишущей машинки. За окнами день уже давно клонился к вечеру, люди города на Влтаве готовились к вечерним развлечениям или отдыху, однако капитан Немечек ни о чем подобном и подумать не мог. Он будет работать до самой ночи, так как сегодня сделать надо особенно много.
В первом часу ночи на столе подполковника Тесаржа появился ордер прокурора на арест Вернера Гегенмана, подозреваемого в шпионаже. Также были получены санкции прокурора на арест Кветы Котковой и Йозефа Рудольфа.
Гегенмана, однако, сотрудники органов безопасности не торопились задерживать. На коротком оперативном совещании было решено оставить его на некоторое время в покое. Вернер Гегенман в прочных сетях, и вырваться ему из них не удастся. А оставаясь на свободе, он может навести сотрудников органов госбезопасности на какие-нибудь ранее неизвестные связи. Поэтому брненская служба госбезопасности получила приказ задержать Гегенмана в том случае, если он попытается покинуть территорию Чехословацкой Социалистической Республики.
Но у Вернера Гегенмана такого намерения не было…
XIX
Белый «мерседес» с западногерманским номером мчался по новому шоссе к Праге. Вернер Гегенман, сидевший за рулем, встал сегодня рано. Шел только седьмой час утра, а он уже выехал из гаража, в котором обычно стоял «фиат» Кветы Котковой, и покатил в направлении на запад.
Западногерманский журналист не спешил. Встреча с Йозефом Рудольфом в пражском отеле «Палац» была назначена на одиннадцать часов, так что торопиться было некуда.
На приборной доске лежала погасшая трубка «Бульдог», однако водитель не обращал на нее ни малейшего внимания. Не потому, что трубка мешала ему управлять автомобилем, нет, он давно уже привык к курению во время езды, просто сейчас он погрузился в размышления.
Прошлый месяц удался на славу. Он провел его вместе с Кветой Котковой. Черноморское побережье Румынии, автомобильные путешествия. Несколько дней они прожили в Будапеште и Брно.
Да, это время они провели отлично, и к тому же с пользой для дела. Квета была очаровательна и очень тактична. В течение всего этого времени она и словом но обмолвилась о желательности их официального брака, хотя он думал об этом достаточно часто. Неожиданно в голову ему пришла мысль, что факторов, которые говорят за женитьбу на ней, больше, чем ему казалось раньше. Он должен снова все взвесить. Сначала он опасался, как бы у моря она не стала слишком кокетничать с разными франтами, каких там пруд пруди, но она вела себя примерно. А если какой-нибудь «красавец» и пытался завести с ней знакомство, она тут же охлаждала его пыл с такой вежливой решительностью, что Гегенман даже невольно улыбался.