Дважды черт!
Испуганно поднимаю на нее глаза и улавливаю эту тонкую «солидарность», но мама на ней внимание не заостряет. Она передает мне Киру и просит:
- Василиса, посмотри за малышкой, я быстро оденусь. У нас сегодня прием у врача.
- Конечно, мам.
Для меня это только в радость. Мира еще маленькая, она не понимает, поэтому сидеть с Кирой для нее — чистой воды наказание (конечно, притворное и детское, что уж скрывать?), поэтому она решает вообще не встревать в разговор, лишь бы ее не припахали.
Я улыбаюсь от этой мысли и от того, как Кирюша звонко смеется и дергает ручками, а потом крепко меня обнимает.
Она у нас такая…контактная очень, ласковая. Милая. Ангел во плоти! И как же жаль, что рано или поздно она станет стервой.
Мы все стервы. Нам приходится, даже если иногда очень хочется снова стать маленькой девочкой и не знать забот. Так не бывает, увы. Переступив грань между детством и отрочеством, назад уже не воротишься…
Я вспоминаю о детстве, когда играю с Кирой. Она питает хорошо спрятанные струны моей души, но питает их ровно до того момента, как не уходит мама.
Потому что Мире сегодня действительно неймется!
- Кира! Кира, смотри какая у меня штучка есть!
«Штучка» в простонародье молоток, которым моя неугомонная сестра мотает из стороны в сторону.
Подзывает малышку. У нее же такой возраст, когда ей все интересно, сами понимаете, а там и куча людей незнакомых, и делают они что-то, и все надо проверить.
Я беззвучно матерюсь, когда Кира начинает ерзать у меня на коленях, зло смотрю на Миру и шиплю:
- Ты специально?! Прекрати!
Поздно. Кира увидела еще одну «штучку», а она уже действительно любопытная. Это валик, если что. Пушистый такой, на синей ручке, то есть ко всему прочему еще и яркий.
О-о-о…ну все. Приплыли.
Сестренка начинает тихо канючить, выкручиваться активней, а я хорошо знаю: не отпущу, сирена взвоет и будет выть до самого города.
Маме только этого не хватает, блин.
Закатываю глаза и спускаю малышку на светлую плитку, а потом беру ее за ручку и веду к стройке.
Ненавижу тебя, Мира! Ненавижу!
А она улыбается еще шире. Нет, это не девчонка, а наказание, ну в самом деле!
Когда мы подходим, мужчины, чтобы не пугать ребенка громкими стуками, прекращают долбить, пилить и что они еще там делают? Кира немного смущается. Она такая милая, что я невольно морщу носик, а потом присаживаюсь к ней и шепчу:
- Ну ты чего? Испугалась?
Испугалась. Кидается мне на шею, обнимает крепко, и я смеюсь уже уверенней, поднимая ее на руки. Мира закатывает глаза. Опять же, конечно же, притворно, ведь, как ни крути — малышка у нас действительно чудо как хороша. Перед ней никто не может устоять: ни домочадцы, ни простые прохожие, ни суровые мужики — все улыбаются.
Даже рыжий друг Вани, который обычно на меня реагирует крайне неоднозначно. Его, кстати, Сашкой зовут, и пусть он никогда не посмел бы ничего мне сказать, а это все равно чувствуется.
Я ему несимпатична, и это мягко сказано. В отличие от Миры.
- Да-да, она просто чудо! - бубнит бабуля, глаза закатывает, на что я тихо усмехаюсь.
- Не ревнуй, звереныш.
- Не называй меня так!
Выбираю не отвечать, а вместо того подхожу ближе и забираю из рук сестры валик, чтобы показать другой сестре то, что ее так привлекло.
А это…ну правда! Так забавно! Сначала Кира аккуратно от меня отстраняется, потом дует щечки, а когда касается мягкой, рабочей части, пугается — та ведь крутится, и оттого вдвойне веселее! Серьезно. Через мгновение она так хохочет и двумя ручками сжимает «помпон», что, клянусь, это кажется самым веселым занятием, чего мы все просто не понимаем!
- Я тоже была в таком восторге из-за всяких глупостей? - неожиданно спрашивает Мира, которая изо всех сил старается казаться отстраненной.
Этому улыбаюсь, ну и своему ответу немного.
- Без понятия, ты меня раздражала, и я к тебе старалась не подходить лишний раз.
Застывает. Неприятно такое слышать, даже если сама так постоянно делаешь. Мира пусть уже взрослая, но она все равно недостаточно взрослая, чтобы не быть ребенком. И иногда мне нравится над ней издеваться, чтобы по носу, который она задирает выше неба, щелкнуть.
Только не сейчас.
Кажется, я ее действительно обидела, пусть сестренка и пытается не показывать. Смягчаюсь моментально и нарушаю неловкую тишину:
- Мама тебя с рук не спускала, Мир, - бабуля тут же на меня смотрит с той самой наивной надеждой, - У тебя даже няни не было, так что если ее волосы и украшения можно считать глупостью — то да, ты любила всякие глупости.