Едва пресекли продажу дешевого мяса, вызвавшего эпидемию желудочного заболевания, свалившую с ног треть горожан, в Орел завезли спирт. Его умело прятали от проверок. Доступная цена притянула многих. Брали впрок. Кто на лечение, другие — для праздника, большинство — на выпивку сиюминутную. Многих не удалось спасти. Один за другим умирали горожане. «Неотложки» не управлялись доставлять в реанимацию всех. Иные не успевали назвать причину.
Массовые отравления насторожили чекистов. Они быстро выявили поставщиков спирта. Ими оказались жители закавказских республик. Это они скупали в Турции низкосортное сырье за копейки и, сделав свою наценку, гнали спирт в Россию, где оборотистые деляги изготавливали из этого спирта ликеры и водку…
В Орле открылось множество частных цехов, откуда потоком пошла в продажу продукция из спирта. Яркие этикетки и низкая цена продолжали притягивать горожан.
— Сосед умер? Слабак оказался! Меня никакая холера не возьмет!
Запихивали бутылки по карманам и сумкам… А вечером, кляня собственную доверчивость и смелость, скручивался мужик в штопор от нестерпимой боли. И, оказавшись в больнице, запоздало жалел о собственной беспечности.
Спиртовозы, приходившие с Кавказа, отлавливали таможенники и милиция, чекисты и гаишники, инспекторы и контролеры.
Соколов с Потаповым в эти дни забыли об отдыхе. Десятки спиртовозов были выдворены за пределы области, водители оштрафованы, груз уничтожен. Выявили, разыскали все подпольные цехи. Закрыли, изъяли самодельное спиртное, вылили его, конфисковали оборудование и тару.
Казалось, навели порядок, защитили горожан. Но… Справившись с одним, узнали о другом. В городе объявились неизвестные доселе кавказские банды.
Своих, местных, знали милиция и прокуратура, чекисты и даже горожане. Их отлавливали быстро. Здесь же, будто снег на голову, свалились заезжие гастролеры. Они оказались более дерзкими, жестокими и беспощадными. Они грабили и убивали, пытали и насиловали. Они расправлялись с каждым, кто имел на кармане хоть какую-то сумму. Бизнесмены и банкиры, арендаторы и предприниматели, цеховики и лавочники становились их жертвами каждый день.
Бандиты появлялись под видом проверяющих. Прилично одетые, с документами и удостоверениями инспекторов. Попробуй не отвори им! Но едва перед ними открывали дверь, в ход пускались ножи и пистолеты, газовые баллончики, цени.
Они не только отнимали деньги — все до копейки, не только били — снимая кожу и калеча людей, не щадя никого, ни стариков, ни детей. Они истязали, заставляя засветить всех, из кого можно было вытряхнуть деньги.
— Люди добрые! Три года всей семьей мы вкалывали на своей ферме. Три сына с невестками, я с женой. Во всем себе отказывали, по копейке собирали на комбайн. Сами знаете — с утра до ночи в поле, на хозяйстве работали. А вчера… Поставили нас под наганы. Ночью ворвались. Невесток, сыновей — цепями выпороли. Все забрали. До последней копейки. Хорошо, что не противились. Вон мой сосед — за топор ухватился. Так бандиты всю семью его извели. С самого шкуру лезвием снимали! Что же это творится? Ведь мы город кормим! Неужель защитить нас стало некому? — плакал арендатор, войдя к Потапову.
— Опишите их, — попросил тот человека. Фермер сбивчиво рассказал, как выглядели рэкетиры.
— Вы в милицию обращались? — спросил Соколов.
— А что толку, сынок? Все к ним поначалу шли. Приедут, посмотрят и уедут. Они ничего не могут! Их не дозваться. Ведь сами сказали, что не станут нас стеречь, мол, защищайтесь, как можете, заведите собак, звоните, если что. Но только и мы не сладим с ними, их много, нас мало. Вон сосед собак завел. Овчарок! Целую свору. Бандюги их за минуты перебили. Да еще и смеялись: мол, сыскал защиту от нас, старый дурак…
Едва ушел фермер, в кабинет фурией влетела Софка.
— Это что ж творится, мужики? Никакого житья не стало в белом свете! Обобрали нас до нитки! Ворвались спозаранок! Я думала, клиенты к девочкам пожаловали. Еще и обрадовалась, что их много. А они, едва открыла, враз меня за горло прихватили. Я, дура, заорала, что девки есть свободные, зачем ко мне — старухе — лезть? Думала, перебрали водки и в темноте не разобрались. А они мне говорят: «Размечталась, старая блядь! Кому нужна твоя гнилушка? А ну, сыпь «бабки», да поживей, покуда стоишь на своих катушках! Не то вмиг откинешься!» И так звезданули в ухо, что я в угол отлетела. А один сунул мне в бок туфлей и орет: «Хватайте сук! Эту стерву оставьте! Сама откинется! Только «рыжуху» с нее сдерите!» Гляньте, что с ушами сделали, серьги вырвали, цепочку сорвали, кольцо и два перстня чуть не с пальцами выдрали. Всех моих девочек обобрали дочиста. Клиентов до нитки раздели. Все отняли, все! — выла бандерша на весь кабинет.