- Я совсем не сплю, - говорит Адам, так тихо, что мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать. – Мне кажется, что это неправильно проводить каждую ночь без тебя. – Он запускает левую руку в мои волосы, а правой обнимает за талию. - Боже, как же я скучал по тебе, - хрипло шепчет он мне в ухо. - Джульетта.
И меня
охватывает
пожар.
Он целует, и я словно окунаюсь в густую патоку, целует, и я ныряю в расплавленное золото, я погружаюсь в океан эмоций, тону в бурлящем потоке, и больше ничего не имеет значения. Ни то, что моя рука может причинить боль, ни то, что у этой комнаты есть и другие жильцы, ни грядущая война, ни даже мои тревоги о том, кем или чем я являюсь или могу стать.
Это единственное, что сейчас имеет значение.
Только это.
Это мгновение. Эти губы. Это сильное тело, прижимающееся ко мне, и эти крепкие руки, жаждущие обнять еще крепче. Я так сильно хочу его, хочу его всего, хочу прочувствовать всю красоту этой любви кончиками пальцев, ладонями, всеми фибрами души и каждой косточкой своего тела.
Я хочу все это.
Я зарываюсь пальцами в его волосы и тяну к себе, пока он практически не падает мне на грудь, хочет вздохнуть, но я снова притягиваю его, целую шею, плечи, грудь, скольжу руками по спине, бокам. Это невероятно, но сила, дикая мощь переполняют меня просто потому, что он рядом, что я прикасаюсь к нему, держу его в объятиях. Меня захлестывает такой мощный прилив адреналина, такая эйфория, что я ощущаю себя помолодевшей и несокрушимой…
Я резко отталкиваюсь.
Дергаюсь так, что подпрыгиваю и падаю с кровати. Ударяюсь головой о каменный пол, пошатываясь, пытаюсь встать, прислушиваюсь, но различаю только хрипы и прерывистые вдохи. Мысли путаются, я ничего не вижу, все размыто, и я отказываюсь верить, что это происходит на самом деле…
- Д-джул…, - пытается он произнести. - Я-я не…
И я падаю на колени.
Кричу.
Кричу, как никогда в жизни не кричала.
Глава 15
Я пересчитываю все подряд.
Четные числа, нечетные числа, числа кратные десяти. Я считаю тиканье часов, считаю линии между строк на листе бумаги. Я считаю неровные удары своего сердца, свой пульс, моргание ресниц, я считаю, сколько требуется раз, чтобы вдохнуть достаточно кислорода в свои лёгкие. Я не двигаюсь с места и считаю, пока чувства не исчезают. Пока не заканчиваются слезы, пока сжатые кулаки не перестают дрожать, пока сердце не прекращает болеть.
Чисел никогда не хватает.
Адам находится в больничном крыле.
И меня попросили не навещать его. Меня попросили дать ему пространство и время для исцеления, оставить его, черт возьми, в покое. С ним все будет в порядке, - так мне сказали Соня и Сара. Они попросили не волноваться, но их улыбки уже не так приветливы, как раньше, и мне кажется, что они, наконец, увидели, кем я на самом деле являюсь.
Ужасное, эгоистичное, презренное чудовище.
Я забрала то, что хотела. Я прекрасно понимала и все же забрала. Адам не знал, он никогда не должен был узнать, что значит по-настоящему пострадать от моих рук. Он был защищен от этой жестокой реальности. Он чувствовал только всплески моей силы, как утверждал Касл, только легкие уколы, и мог с легкостью избежать последствий.
Но я-то знала лучше.
Я знала, на что способна. Я понимала, чем рискую, и все равно сделала это. Я позволила себе забыться, быть безрассудной, жадной и глупой, потому что пожелала того, что иметь не могла. Я хотела поверить в сказку со счастливым концом. Я хотела сделать вид, что я лучше, чем есть на самом деле, но вместо этого показала себя угрозой, какой меня всегда и считали.
Мои родители правильно сделали, что избавились от меня.
Касл даже не разговаривает со мной.
Кенджи, тем не менее, все еще ждет, что я приду завтра в шесть и буду делать, что мы там планировали, и за это я ему очень благодарна. Я только мечтаю, чтобы это завтра наступило скорее. Надо начинать жить уединенно, как это было всегда, и лучше всего найти себе какое-нибудь занятие в свободное время.
Забыть.
Но все это будет бесконечно терзать меня: абсолютное одиночество, отсутствие Адама в моей жизни, осознание того, что я больше никогда не почувствую тепло его тела, нежность его прикосновений. Воспоминания о том, кто я и что я натворила, и чему принадлежу.
Но я приняла условия моей новой реальности.
Я не могу быть с ним и не буду. Я не рискну снова причинить ему боль, не рискну стать существом, которого он всегда будет бояться, не осмелится прикоснуться, поцеловать, обнять. Я не буду мешать ему завести нормальные отношения с кем-то, не убьет его даже случайно.
Поэтому мне придется отрезать себя от его мира. Вырезать его из своей жизни.
Но как же это трудно сделать теперь. Как трудно смириться и существовать в ледяной пустоте, когда я, наконец, познала тепло, нежность и страсть; непередаваемый уют от возможности прикоснуться к другому существу.
Как же унизительно.
Ведь я думала, что смогу вжиться в роль обычной девочки, у которой есть обычный парень; думала, что смогу жить по тем историям, что читала в книгах, когда была ребенком.
Я.
Джульетта с мечтой.
Простая мысль об этом наполняет меня унижением. Так стыдно, ведь я думала, что смогу изменить то, с чем давно смирилась. Думала, что посмотрю в зеркало, и мне понравится бледное лицо в нем.
Как грустно.
Я осмелилась сравнить себя с принцессой, которая убегает и находит добрую фею-крестную, превращающую ее в красавицу с безоблачным будущим. Я цеплялась за надежду, за бесконечные «может быть», «возможно» и «пожалуй». Мне следовало прислушаться к родителям, которые сказали, что такие, как я, не имеют права мечтать. Таких, как я, надо уничтожать, - так сказала моя мама.
И я начинаю думать, что они были правы. Начинаю представлять, что мне нужно просто похоронить себя под землей, но вспоминаю, что технически я уже там. Мне даже не понадобилась лопата.
Как странно.
Какую пустоту я чувствую.
Кажется, что внутри меня звучит эхо. Как будто я один из тех шоколадных зайцев, что везде продают на Пасху: сладкая оболочка, а внутри пустота. Я похожа на них.
Я состою из пустоты.
Все здесь ненавидят меня. Слабые узы дружбы, которые начали было формироваться, теперь разрушены. Кенджи устал от меня. Даже Касл раздражен, разочарован, сердит. С момента своего появления здесь, я приношу одни неприятности, а единственный человек, который старался найти во мне что-то хорошее, теперь платит за это своей жизнью.