И всего лишь за четыре месяца до моего непростительного, самостоятельно совершенного преступления в возрасте четырнадцати лет, Восстановление было избрано народом нашего мира для того, чтобы привести нас в лучшее будущее.
Надежда. У них было столько надежды. У моих родителей, соседей, учителей и одноклассников. Приветствуя Восстановление, все надеялись на лучшее и обещали оказывать неустанную поддержку.
Надежда может толкнуть людей на совершение ужасных вещей.
Я помню акции протеста - перед тем, как меня забрали. Я помню улицы, заполненные разгневанными толпами людей, которые требовали возмещения своих затрат. Помню, как Восстановление облило протестантов красной краской с головы до ног и сообщило, что им следовало прочесть то, что написано мелким шрифтом, прежде чем покидать свои дома в то утро.
Все сделки являются окончательными.
Касл и Кенджи позволяют мне участвовать в этой операции, потому что хотят, чтобы меня приняли в самом сердце Омега Поинт. Они хотят, чтобы я присоединилась к ним, поверила им, поняла, почему их миссия так важна. Касл хочет, чтобы я сражалась против Восстановления и их глобальных планов: они намереваются уничтожить книги, артефакты, язык и историю; будущим поколениям они хотят навязать убогую, пустую, одноцветную жизнь. Касл хочет, чтобы я увидела, что наша планета еще не безнадежна, что все еще поправимо; он хочет доказать, что наше будущее еще можно спасти, что все может стать лучше, если передать власть в нужные руки.
Он хочет, чтобы я доверяла.
Я хочу доверять.
Но порой мне становится страшно. По своему достаточно ограниченному опыту я уже поняла, что людям, стремящимся к власти, нельзя доверять. Люди с высокими целями, пылкими речами и непринужденными улыбками нисколько не успокаивали мое сердце. Мужчины с оружием всегда тревожили меня, независимо от того, как много раз они обещали, что убивают во благо.
От моего внимания не ускользнуло то, что люди в Омега Поинт превосходно вооружены.
Но меня терзает любопытство. Просто разрывает.
Поэтому я нацепила старую, потрепанную одежду и плотную, шерстяную шапку, практически скрывающую глаза. Эта тяжелая куртка, должно быть, принадлежала мужчине, а непомерно большие штаны, собравшиеся складками вокруг лодыжек, практически скрыли из глаз кожаные ботинки. Я выгляжу как законопослушный гражданин. Бедный, измученный гражданин, отчаянно пытающийся разыскать еду для своей семьи.
Щелкает дверь, и мы все, как один, оборачиваемся. Касл подмигивает. Осматривает нашу группу.
Я. Уинстон. Кенджи. Брендан. Девушка по имени Лили. И еще десяток человек, которых я пока не знаю. Вместе с Каслом нас шестнадцать. Идеально четное число.
- Итак, ребята, - говорит Касл, шумно хлопая в ладоши. Я замечаю, что он тоже надел перчатки, как и все остальные. Сегодня я просто девушка из компании, в обычной одежде, в обычных перчатках. Сегодня я просто порядковый номер. Не кто-то значимый, а обыкновенный человек. Только сегодня.
Настолько абсурдная ситуация, что я улыбаюсь.
А затем вспоминаю, что вчера я практически убила Адама, и губы тут же немеют.
- Все готовы? - Касл оглядывается кругом. - Не забывайте о том, что мы обсуждали, - говорит он и замолкает. Внимательно смотрит в глаза каждому из нас. На мне задерживается чуть дольше. - Отлично. За мной, ребята.
Пока мы следуем за Каслом коридорами, все молчат, а у меня в голове засел один вопрос: как легко было бы просто исчезнуть в этом неприметном наряде. Я могла бы сбежать, слиться с окружающим пространством, и меня никогда бы не нашли.
Как трус.
Я придумываю, что сказать, чтобы как-то скрасить эту тишину. - Так как мы туда доберемся? - спрашиваю я, не обращаясь ни к кому в частности.
- Мы пойдем пешком, - отвечает Уинстон.
Наши ноги согласно стучат по полу.
- У большинства жителей нет машин, - объясняет Кенджи. - И мы чертовски уверены в том, что не можем себе позволить быть пойманными в танке. Если мы хотим слиться с толпой, то нужно вести себя, как обычные люди. И идти пешком.
Я запутываюсь в туннелях и направлениях, пока Касл ведет нас к выходу. Я все отчетливее понимаю то, как мало мне известно об этом месте, как мало я видела. Но, если быть честной, следует признать, что я и не прилагала особых усилий, чтобы хоть что-то изучить.
Это нужно как-то исправить.
Только когда покрытие под ногами меняется, я осознаю, как близко мы подобрались к выходу. Мы поднимаемся в гору, идем вверх по череде каменных лестниц. Потом я замечаю небольшой квадрат железной двери, запертой на задвижку.
Кажется, я немного нервничаю.
Испытываю тревогу, нетерпение и боязнь.
Сегодня я увижу мир глазами обычного человека, увижу все в первый раз и на близком расстоянии. Я увижу, какие лишения переносят люди нового общества.
Увижу, что, должно быть, испытывают мои родители, где бы они ни были.
Касл останавливается у двери, которая по размерам больше напоминает окно. Поворачивается к нам. - Кто вы? – требовательно спрашивает он.
Никто не отвечает.
Касл выпрямляется в полный рот. Скрещивает руки. - Лили, - говорит он. - Имя. Идентификационный номер. Возраст. Сектор и род занятий. Живо.
Лили убирает шарф от лица. Отвечает механическим голосом: - Меня зовут Эрика Фонтейн, 1117-52QZ. Мне двадцать шесть лет. Я проживаю в Секторе 45.
- Род занятий, - повторяет Касл, в его голосе проскальзывает намек на нетерпение.
- Текстиль. Фабрика 19A-XC2.
- Уинстон, - приказывает Касл.
- Меня зовут Кит Хантер, 4556-65DS, - говорит Уинстон. - Тридцать четыре года. Сектор 45. Работаю в металлургии. Фабрика 15B-XC2.
Не дожидаясь вопроса, Кенджи говорит: - Хиро Ямасаки, 8891-11DX. Двадцать лет. Сектор 45. Оружейная фабрика 13A-XC2.
Касл кивает, пока все по очереди повторяют свои данные, записанные на поддельных РКВ. Он удовлетворенно улыбается. Затем его взгляд останавливается на мне, и все смотрят, наблюдают, ждут, не облажаюсь ли я.
- Делия Дюпон, - говорю я, и слова слетают с губ гораздо легче, чем я ожидала.
Мы не думаем, что нас остановят, но это дополнительная предосторожность на тот случай, если нас попросят представиться; мы обязаны знать данные наших РКВ, словно они являются нашими собственными. Еще Кенджи предупредил, что солдаты, надзирающие за компаундами Сектора 45, и охранники с базы - разные люди, поэтому он не думает, что мы натолкнемся на кого-то, кто нас узнает.