- Да брось, Джульетта... Я просто говорю...
- Нет уж. Позволь мне прояснить, Кенджи. Я убиваю людей. Я убиваю их. Вот в чем моя «особенность». Я не сливаюсь с окружающим пространством, не перемещаю вещи силой мысли и не умею растягивать конечности. Задержи свою руку на мне чуть дольше – и ты труп. Попробуй пожить так семнадцать лет, а затем расскажи мне о том, как легко принять самого себя.
На языке скопилось слишком много горечи.
Это для меня в новинку.
- Слушай, - говорит он, заметно смягчив голос. - Я не пытаюсь судить, ясно? Я просто хочу сказать, что твое нежелание может подсознательно саботировать любую попытку разобраться во всем этом, - он всплескивает руками в напускном поражении. - Просто вставляю свои пять копеек. В смысле, ты обладаешь какими-то сумасшедшими способностями, ты касаешься людей - и бум, их больше нет. Но еще ты можешь разрушать стены и все такое, верно? В смысле, черт возьми, ты что, прикалываешься – на твоем месте мне уж точно захотелось бы выяснить, как это делать! Это было бы потрясно.
- Да, - я откидываюсь на стену. - Думаю, эта часть не была бы такой уж плохой.
- Вот видишь? - оживляется Кенджи. - Это было бы потрясающе. И потом... знаешь, если бы ты оставалась в перчатках... ты могла бы крушить, никого при этом не убивая. Тогда бы ты чувствовала себя получше, а?
- Наверно.
- Вот и замечательно. Тебе просто нужно расслабиться, - он поднимается на ноги. Хватает кирпич, с которым игрался раньше. - Давай, - говорит он. - Вставай. Иди сюда.
Я подхожу к Кенджи, гипнотизируя кирпич в его руке. Он передает его мне с таким видом, будто вручает какую-то семейную реликвию. - А теперь, - говорит он. - Ты должна расслабиться и почувствовать комфорт. Позволь своему телу связаться с центром твоего существа. Перестань блокировать свою энергию. В твоей голове засел, наверное, целый миллион психологических барьеров; перестань себя сдерживать.
- Нет у меня никаких психологических барьеров...
- Есть, - фыркает он. - Определенно, есть. У тебя серьезный психологический запор.
- Психологический что...
- Сосредоточь свой гнев на этом кирпиче. На кирпиче, - говорит он мне. – Запомни и сосредоточься. Ты хочешь сломать кирпич. Напоминай себе, что ты хочешь сделать именно это. Это твой выбор. Ты делаешь это не для Касла, ты делаешь это не для меня, ты делаешь это не для того, чтобы кому-то противостоять. Тебе просто хочется это сделать. Ради забавы. Пусть тобой сейчас руководят разум и тело. Идет?
Я делаю глубокий вдох. Киваю несколько раз. - Хорошо. Думаю, я...
- Во дела, - он низко присвистывает.
- Что? - я верчу головой по сторонам. - Что случилось...
- Разве ты не почувствовала это?
- Не почувствовала чего...
- Посмотри на свою руку.
Я задыхаюсь. Я спотыкаюсь и пячусь назад. Моя ладонь наполнена чем-то, что выглядит как красный песок и мелкие частички коричневой глины. Более крупные кусочки падают на пол, и я позволяю оставшейся крошке струиться между пальцев, а затем виновато подношу руку к лицу.
Я поднимаю голову.
Кенджи качает головой, трясясь от смеха. – Ты просто не представляешь, как я тебе сейчас завидую.
- О, Боже.
- Я знаю. ЗНАЮ. Это круто. Теперь подумай: если ты можешь сотворить такое с кирпичом, то представь, что будет с человеческим телом...
Не стоило этого говорить.
Не сейчас. Не после того, что случилось с Адамом. Не после того, как я пыталась собрать в единое целое осколки моих надежд и мечтаний. Потому что теперь от них ничего не осталось. Теперь я знаю, что где-то, глубоко внутри, я лелеяла призрачную надежду на то, что мы с Адамом сможем найти способ все исправить.
Глубоко внутри я по-прежнему цеплялась за такую возможность.
А теперь ее больше нет.
И дело уже не только в том, что Адам должен бояться моей кожи. Дело не только в моем прикосновении, но и в моих объятиях, ласках, поцелуе... любое мое действие может навредить ему. Мне придется быть осмотрительной, даже просто держа его за руку. И это новое знание, новые сведения о том, как смертельно я опасна...
Не оставляют мне иного выбора.
Я всегда, всегда, всегда буду одна, потому что находиться рядом со мной – самоубийство.
Я оседаю на пол, в голове поднимается гул, мой собственный мозг больше не оплот безопасности: я не могу перестать думать, не могу перестать спрашивать, вообще не могу остановиться. Я словно оказалась в ситуации, похожей на лобовое столкновение, и я – не сторонний свидетель.
Я - поезд.
И меня уже невозможно контролировать.
Иногда ты видишь себя – видишь себя таким, каким мог бы быть – таким, каким ты наверняка был бы, если бы все было иначе. И если хорошенько приглядеться, то увиденное испугает тебя и заставит задуматься о том, что бы ты сделал, если бы был шанс все исправить. Ты знаешь, что есть другая сторона тебя, которую ты не хочешь признавать и не хочешь видеть ее при дневном свете. Ты тратишь целую жизнь, пытаясь подавить эту сторону, выкинуть ее из головы и сердца, притворяешься, что этой части тебя просто не существует.
И ты живешь так долго-долго.
И долго-долго чувствуешь себя в безопасности.
А потом – раз, и безопасность исчезает.
Глава 25
И снова утро.
Снова завтрак.
Я иду в столовую в надежде встретить Кенджи перед нашей очередной тренировкой.
Вчера он сделал вывод насчет моих способностей: он считает, что нечеловеческая сила моих прикосновений – всего лишь внешнее выражение энергии. Кожный контакт – лишь вершина айсберга, а мой истинный дар на самом деле некая всепоглощающая сила, которой пропитана каждая частичка моего тела.
Мои кости, моя кровь, моя кожа.
Я сказала ему, что это интересная теория. Сказала, что всегда рассматривала себя, как безумную версию Венериной мухоловки, и он ответил: - БОЖЕ МОЙ. Да. ДА. Тебе это определенно нравится. Черт побери, да.
Достаточно красивая, чтобы заманить свою жертву, сказал он.
Достаточно сильная, чтобы подавить и обезвредить ее.
Достаточно ядовитая, чтобы, соприкоснувшись, переварить плоть жертвы.
- Ты перевариваешь свою добычу, - смеясь, сказал он, как будто это жутко забавно, как будто сравнивать девушку с плотоядным растением – это комплимент. А то и похвала. - Согласись? Ты же сказала, что, когда касаешься людей, будто бы забираешь их энергию, да? Ты чувствуешь себя сильнее после этого?