Касл поворачивается в мою сторону.
Адам выглядит так, словно готов ударить Касла по лицу. - Вы что, лишились рассудка...
- Тогда – нет, - отвечает Касл. - У нас больше нет никого, кто мог бы сделать что-то столь... поразительное.
- Думаете, это забавно? - взрывается Адам.
- Нам сейчас не до развлечений, мистер Кент. И ваш гнев никак не помогает нашей ситуации. Вы можете не участвовать, если не хотите, но я – со всем уважением – попрошу мисс Феррарс помочь нам в этом деле. Она – единственная, кого верховный главнокомандующий действительно желает видеть. Отправить вас двоих с ней было уже моей идеей.
- Что?
Мы все ошарашены.
- Почему меня?
- Мне бы очень хотелось ответить вам, - говорит мне Касл. - Очень хотелось бы знать больше. Но сейчас я могу использовать только ту информацию, которая у меня имеется, и пока что я понял лишь то, что Уорнер совершил грубую ошибку, которую необходимо исправить. Каким-то образом вам удалось оказаться в центре заварушки.
- Отец Уорнера, - после паузы продолжает он, - очень ясно дал понять, что хочет обменять вас на наших заложников. Он сказал, что, если вы не прибудете к условленному времени, то наших людей убьют. И у меня нет никаких оснований не доверять его слову. Убийство невинных людей для него – вещь естественная.
- И вы собирались просто позволить ей пойти туда! - Адам вскакивает на ноги, опрокидывая корзину с мусором. - И даже не намеревались ничего рассказать? Собирались позволить нам думать, что она не является мишенью? Да вы безумец!
Касл потирает лоб. Делает несколько вдохов, чтобы успокоиться. - Нет, - говорит он сдержанным голосом. - Я не собирался позволять ей идти одной куда бы то ни было. Я говорю о том, что мы все будем сражаться вместе, но вы двое пойдете с мисс Феррарс. Вы уже работали в команде, и у вас с Кенджи есть военная подготовка. Вы знакомы с правилами, методами, стратегией, которыми они могут воспользоваться. Вы обеспечите ей безопасность и можете стать элементом неожиданности, - тогда у нас будет преимущество в этой ситуации. Если он так сильно жаждет заполучить ее, то ему придется сильно постараться, чтобы управиться с вами тремя...
- Или же... ну, я не знаю, - говорит Кенджи, имитируя беспечность, - может быть, он просто выстрелит нам обоим в голову и заберет Джульетту, пока мы будем слишком заняты смертью, чтобы остановить его.
- Все нормально, - говорю я. - Я сделаю это. Я пойду.
- Что? - Адам смотрит на меня круглыми от ужаса глазами. - Джульетта... нет...
- Да, может, тебе стоит все обдумать хотя быть секунду, - чуть нервно перебивает Кенджи.
- Вам не обязательно идти со мной, если не хотите, - говорю я им. - Но я пойду.
Касл улыбается, на его лице отчетливо написано облегчение.
- Ведь мы пришли сюда для этого, верно? - я гляжу на остальных. - Мы хотели дать отпор. Так это наш шанс.
Касл сияет, его глаза светятся чем-то, что напоминает гордость. - Мы будем охранять каждый ваш шаг, мисс Феррарс. Можете рассчитывать на нас.
Я киваю.
И осознаю, что, возможно, именно это мне суждено сделать. Может быть, я здесь именно по этой причине.
Может быть, я просто должна умереть.
Глава 29
Утро в туманной дымке.
Сколько всего нужно сделать, ко многому подготовиться, и сколько людей сейчас готовятся к операции. Но я знаю, что, в конечном итоге, это моя битва; у меня осталось незаконченное дело, с которым необходимо разобраться. Я знаю, что эта встреча не имеет никакого отношения к верховному главнокомандующему. У него нет никаких причин так сильно обо мне волноваться. Я никогда даже не встречалась с этим человеком; для него я не более, чем расходный материал.
Это ход Уорнера.
Именно Уорнер попросил о встрече со мной. Это имеет отношение к нему и только к нему; это дымовой сигнал, говорящий о том, что он все еще хочет меня и что он еще не сдался. И я должна встретиться с ним лицом к лицу.
Мне только интересно, как ему удалось использовать отца в своих целях.
Полагаю, в скором времени я узнаю это.
Кто-то окликает меня.
Я останавливаюсь.
Оборачиваюсь.
Джеймс.
Он догоняет меня на выходе из столовой. Какие светлые у него волосы, какие голубые глаза, совсем как у его старшего брата. Но я так соскучилась по нему, и это не имеет никакого отношения к тому, как сильно он напоминает мне Адама.
Джеймс – особенный ребенок. Очень сообразительный. Он относится к тому типу десятилетних детей, которых все время недооценивают. И он просит меня поговорить с ним, указывая на один из множества коридоров.
Я киваю. Следую за ним в пустой тоннель.
Он останавливается и на мгновение отворачивается. Ему как будто неловко. Я удивлена, что он вообще захотел со мной поговорить; за три недели я не сказала ему ни слова. Он начал проводить время с другими детьми Омега Поинт вскоре после того, как мы прибыли, а затем между нами все стало каким-то неловким. Он перестал улыбаться при встрече, перестал махать рукой в столовой. Я все время представляла, что он услышал от других детей слухи обо мне и решил держаться от меня подальше. И вот теперь, после всего, что случилось с Адамом – после нашей публичной сцены в тоннеле – я потрясена тем, что он вообще пожелал заговорить со мной.
Он все еще стоит с опущенной головой, когда шепотом произносит: - Я был очень, очень зол на тебя.
И швы на моем сердце начинают лопаться. Один за другим.
Он поднимает голову. Смотрит на меня так, словно пытается оценить, расстроили меня его слова или нет, закричу я на него или нет за такую откровенность. Не знаю, что он прочел на моем лице, но это, кажется, успокаивает его. Он засовывает руки в карманы. Водит кроссовкой по полу. И говорит: - Ты не рассказывала мне о том, что кого-то убила в прошлом.
Я делаю судорожный вдох и спрашиваю себя, научусь ли когда-нибудь нормально реагировать на подобные заявления. И скажет ли кто-нибудь, кроме Джеймса, такое еще раз. Думаю, нет. Поэтому я просто киваю и говорю.
- Мне очень жаль. Мне следовало сказать те...
- Тогда почему не сказала? - кричит он, шокируя меня. - Почему ты не сказала мне? Почему об этом знали все, кроме меня?
На какое-то время я замираю, я потрясена болью в его голосе, гневом в его глазах. Я даже не подозревала о том, что он считал меня другом, и теперь я осознаю, что следовало бы. У Джеймса было не так много знакомых за его короткую жизнь; Адам – весь его мир. А мы с Кенджи – единственные люди, с которыми он познакомился до Омега Поинт. И для осиротевшего ребенка в подобных обстоятельствах завести новых друзей, должно быть, значит многое. Но я была настолько озабочена своими собственными проблемами, что никогда не задумывалась о том, что Джеймса это может так сильно волновать. Я не осознавала, что мое молчание может показаться ему предательством. Слухи, которые он слышал от других детей, должно быть, ранили его так же сильно, как они ранят меня.