Я не указываю на тот факт, что я ни разу не сказала о том, что переживаю. По крайней мере, вслух.
- Это новые перчатки, - говорит Касл, протягивая их мне. - Примерьте.
Эти новые перчатки короче и мягче: он доходят мне до запястья и застегиваются на пуговицу. Кажется, что они плотнее и чуть тяжелее, но они идеально облегают мои пальцы. Я сжимаю руку в кулак. Слегка улыбаюсь. - Они невероятны, - говорю я. - Разве вы не говорили, что их спроектировал Уинстон?
Лицо Касла омрачается. - Да, - говорит он тихо. - Только вчера он закончил работать над ними.
Уинстон.
Он был первым, кого я увидела, когда проснулась в Омега Поинт. Его кривоватый нос, пластиковые очки, песочного цвета волосы и познания в психологии. Его тяга к отвратительному кофе.
Я вспоминаю разбитые очки, которые мы нашли в рюкзаке.
Представить не могу, что с ним случилось.
Алия возвращается с кожаной конструкцией в руках, которая смахивает на упряжь. Женщина просит меня поднять руки и помогает надеть ее; я понимаю, что это наплечная кобура. Плотные кожаные ремни, обвивая плечи, пересекаются в центре спины. Пятьдесят различных тонких, кожаных ремешков покрывают мое туловище от талии до груди, напоминая незаконченное бюстье. Что-то вроде бюстгальтера без чашечек. Алия пристегивает детали друг к другу, а я по-прежнему не понимаю, что на мне надето, и жду какого-нибудь объяснения.
Затем я вижу оружие.
- В записке ничего не говорилось о том, что нужно прийти безоружными, - говорит Касл, когда Алия передает ему два автоматических пистолета, которых я узнаю по форме и размерам. Только вчера я упражнялась с ними в стрельбе.
И получалось это у меня ужасно.
- Не вижу никакой причины оставлять тебя без оружия, - говорит Касл. Он показывает мне кобуры, расположенные по обе стороны от грудной клетки. Затем учит меня, как подготавливать оружие, как вставлять обойму, где держать дополнительные патроны.
Я даже не заикаюсь о том, что понятия не имею, как перезаряжать оружие. Мы с Кенджи ни разу не доходили до этой части во время наших уроков. Он был слишком занят, постоянно напоминая мне о том, чтобы я не размахивала пистолетом, когда задаю вопросы.
- Я надеюсь, что огнестрельное оружие будет применено лишь в крайнем случае, - говорит мне Касл. - Вам достаточно и собственного оружия, поэтому нет необходимости убивать кого бы то ни было. И, на всякий случай, если вдруг решите воспользоваться своим даром для того, чтобы что-то разрушить, я и предлагаю надеть вот это, - он протягивает мне набор предметов, похожих на усовершенствованную версию кастета. - Их разработала Алия.
Я перевожу взгляд с нее на Касла и на неизвестные предметы в его руке. Он прямо-таки сияет. Я благодарю Алию за то, что она потратила время, что-то создавая для меня, и она, краснея, бессвязно бормочет в ответ, словно не может поверить в то, что я разговариваю с ней.
Я сбита с толку.
Я забираю предметы у Касла и рассматриваю их. Нижняя сторона представляет собой четыре концентрических круга, соединенных друг с другом, - они достаточно большие для того, чтобы налезть на мои перчатки, подобно кольцам. Я просовываю пальцы в отверстия и поворачиваю ладонь, изучая верхнюю часть. Она напоминает мини-щит: миллионы бронзовых кусочков охватывают мои костяшки, пальцы, всю заднюю часть ладони. Я сжимаю кулак, и металл двигается вместе с суставами. И это приспособление совсем не такое тяжелое, как кажется.
Я надеваю второй кастет. Сгибаю пальцы. Тянусь к оружию, теперь пристегнутому к телу.
Это легко.
У меня получится.
- Нравится? - спрашивает Касл. Никогда прежде я не видела, чтобы он так широко улыбался.
- Очень, - отвечаю я. - Все идеально. Спасибо.
- Отлично. Я рад. А теперь, - говорит он, - прошу прощения, мне нужно еще кое о чем позаботиться перед уходом. Скоро вернусь, - кивнув мне, он выходит за дверь. Следом за ним помещение покидают все, кроме меня, Кенджи и Адама.
Я оборачиваюсь, чтобы узнать, как дела у парней.
На Кенджи надето что-то вроде гимнастического костюма.
Его угольно-черные волосы и глаза идеально сочетаются с черным нарядом, сидящим на фигуре, как влитой. На первый взгляд, костюм сделан из синтетического волокна, похожего на пластик; он мерцает в флуоресцентном освещении комнаты и кажется слишком жестким для того, чтобы в нем можно было передвигаться. Но затем я вижу, как Кенджи вытягивает руки, покачивается взад-вперед на пятках, и костюм вдруг начинает переливаться и двигаться вместе с ним. Перчаток у него нет, зато есть ботинки и наплечная кобура, точь-в-точь как моя, только выглядит она иначе: простые ремни, перекинутые через плечи, как лямки рюкзака.
И Адам.
Адам просто великолепен в темно-синей футболке с длинным рукавом, опасно облегающей его грудь. Я ничего не могу с собой поделать, рассматриваю детали его одежды и вспоминаю его близость, его объятия.
Он стоит прямо передо мной, а я скучаю по нему так, будто несколько лет не видела. Черные брюки «карго» заправлены в те же самые черные ботинки, которые он носил, когда я впервые встретилась с ним в психиатрической лечебнице. Кожаные, мягкие и блестящие, длиной до середины голени, они сидят на ноге так идеально, что удивительно, почему их не сделали специально для него. Но у Адама нет никакого оружия.
И мне очень любопытно узнать ответ.
- Адам?
Он задирает голову и застывает. Моргает, подняв брови и приоткрыв рот. Его глаза путешествуют по моему телу, задерживаются на переплетающей грудь кобуре, на оружии, прикрепленном в районе талии.
Он ничего не говорит. Проводит рукой по волосам, прижимает ладонь ко лбу и, проговорив что-то о том, что сейчас вернется, выходит из комнаты.
Мне становится плохо.
Кенджи громко прочищает горло, покачивает головой. - Вау. В смысле, ты серьезно что ли пытаешься убить парня?
- Что?
Кенджи смотрит на меня, как на идиотку. - Нельзя же так просто вертеться перед ним «Ой, Адам, посмотри на меня, посмотри, какая я сексуальная в этом новом наряде» и хлопать ресницами...
- Хлопать ресницами? - перебиваю я его. - О чем ты вообще говоришь? Я не хлопаю перед ним ресницами! И это тот же самый костюм, который я ношу каждый день...
Кенджи вздыхает. Пожимает плечами и говорит: - Да? Ну, выглядит это иначе.
- Ты чокнутый.
- Я просто хочу сказать, - оправдывается он, поднимая руки вверх в притворной капитуляции, - что, если бы я был на его месте? И ты была бы моей девушкой? Ты бы расхаживала в таком виде, а я не мог бы дотронуться до тебя? - он отводит взгляд. Снова пожимает плечами. – Короче, я не завидую бедному парню.