- Я позаботился об Уорнере, - говорит Кенджи.
На меня внезапно обрушивается все вместе. Причины, по которым мы пришли сюда, то, чего мы изначально пытались добиться, осознание того, что я натворила и что собиралась натворить. - Кенджи, - судорожно выдыхаю я, - Кенджи, где Адам? Что случилось? Где заложники? Они в порядке?
- Адам в полном порядке, - заверяет он. - Мы пробрались через заднюю дверь и обнаружили Йена и Эмори, - он смотрит в сторону кухни. - Они в тяжелом состоянии, но Адам пытается привести их в чувство и ведет в безопасное место.
- А что насчет остальных? Брендан? И… и Уинстон?
Кенджи качает головой. - Понятия не имею. Но у меня такое чувство, что мы сможем их вернуть.
- Как?
Кенджи кивает в сторону Уорнера. - Мы возьмем этого парня в заложники.
- Что?
- Это наша лучшая ставка, - отвечает он. - Еще один обмен. На сей раз, настоящий. Кроме того, это будет здорово. Забери у него оружие – и золотой мальчик безвреден, - он шагает к неподвижной фигуре Уорнера. Слегка подталкивает его носком ботинка, затем поднимает и взваливает тело Уорнера на плечо. Я замечаю, что поврежденная рука Уорнера полностью пропиталась кровью.
- Идем, - мягко говорит Кенджи и смотрит на меня оценивающе, словно не уверен, пришла ли я в себя. - Давай выбираться отсюда... снаружи творится безумие, и нам нужно успеть уйти до того момента, как они доберутся до этой улицы...
- Что? – я начинаю усиленно моргать. - Что ты имеешь в виду...
Кенджи смотрит на меня с недоверием на лице. - Война, принцесса. Они там сражаются не на жизнь, а на смерть...
- Но Андерсон не отдавал приказа... он сказал, что они ждут его слова...
- Нет, - говорит Кенджи. - Андерсон не отдавал приказа. Это сделал Касл.
О.
Боже.
- Джульетта!
Адам врывается в дом, озирается в поисках меня, я бегу навстречу, и он, не раздумывая, ловит меня в свои объятья, даже не вспоминает о том, что мы больше так не делаем, что мы больше не вместе и что ему вообще не следует меня касаться. - Ты в порядке... ты в порядке...
- ИДЕМ УЖЕ, - в последний раз кричит Кенджи. - Я знаю, что это волнующий момент и все такое, но мы должны уносить отсюда свои чертовы задницы. Клянусь, Кент...
Но тут Кенджи тормозит.
Опускает глаза.
Адам упал на колени: в каждой черточке его лица застыло выражение страха и боли, и отвращения, и гнева, и ужаса. Я пытаюсь трясти его, пытаюсь заставить его сказать, в чем дело, но он не может двинуться, он застыл на полу, прикованный взглядом к телу Андерсона. Он тянет руки, чтобы дотронуться до волос, которые всего мгновение назад были так идеально уложены; я умоляю его поговорить со мной, умоляю сказать, что случилось, и мир словно меняется в его глазах, словно ничто и никогда больше не будет в этом мире правильным и хорошим. Он разжимает губы.
Он пытается заговорить.
- Мой отец, - говорит он. - Этот человек – мой отец.
Глава 39
- Вот хрень.
Кенджи зажмуривает глаза, словно поверить не может в то, что происходит. – Черт, черт, черт, - он слегка подбрасывает Уорнера на плече, разрываясь между чувствами и долгом: - Адам, чувак, прости, но нам действительно нужно убираться отсюда...
Адам поднимается на ноги, скрывая во взгляде, как я представляю, тысячи мыслей, воспоминаний, переживаний, предположений, и я зову его по имени, но он будто вовсе не слышит. Он сбит с толку, дезориентирован, и я не могу понять, как этот человек может быть его отцом, если Адам говорил мне, что его отец умер.
Но сейчас не время для разговоров.
Что-то взрывается вдалеке, сотрясая пол, окна, двери дома, и Адам, кажется, возвращается к реальности. Он подпрыгивает, хватает меня за руку, и мы выбегаем за дверь.
Кенджи указывает нам дорогу; каким-то образом ему удается бежать, несмотря на тяжесть тела Уорнера, безвольно свисающего с плеча, и прикрикивать, чтобы мы держались поблизости от него. Я верчу головой по сторонам, оценивая хаос, царящий вокруг нас. Звуки выстрелов слишком близко, слишком близко, слишком близко.
- Где Йен и Эмори? - спрашиваю я у Адама. - Ты вытащил их?
- Пара наших ребят, которые сражались неподалеку отсюда, смогли захватить один из танков... и я попросил их доставить этих двоих в Омега Поинт, - выкрикивает он, чтобы я могла расслышать. - Это был самый доступный и безопасный транспорт.
Я киваю, хватаю ртом воздух, пока мы бежим по улицам, и пытаюсь сосредоточиться на звуках, окружающих нас, пытаюсь понять, кто побеждает, чьи ряды редеют. Мы сворачиваем за угол.
Вы бы подумали, что это бойня.
Пятьдесят наших против пяти сотен солдат Андерсона, которые раз за разом перезаряжаются и стреляют по всему, что можно принять за цель. Касл и остальные, израненные и окровавленные, еще держатся на ногах, но дают отпор уже на пределе своих возможностей.
Наши люди вооружены и бросаются вперед, отвечая на выстрелы противника. Другие сражаются, как умеют: один мужчина прижимает руки к земле, замораживая ее под ногами солдат, отчего они теряют равновесие; другой носится среди солдат с такой скоростью, что напоминает размытое пятно, - он дезориентирует людей, сбивает их с ног и отбирает оружие.
Я поднимаю голову и вижу женщину, скрывающуюся на дереве, - она так быстро метает ножи или стрелы, что они дождем сыплются на солдат, не давая им времени среагировать.
В центре заварухи находится Касл. Вытянув руки над головой, он кончиками пальцев собирает вихрь из частиц, обломков, разбросанных кусков стали и сломанных веток. Вокруг него образовалась живая стена, люди защищают его, пока он формирует огромных размеров циклон. И я отчетливо вижу, как он напряжен, пытаясь удержать над ним контроль.
А затем
выпускает на волю.
Солдаты кричат, вопят, отступают и ищут укрытие, но большинство из них слишком медлительны для того, чтобы спастись от этой разрушительной силы, и они падают, осколки стекла и камней, и дерева, и сломанного металла пронзают их тела, но я знаю, что эта защита не продлится долго.
Кто-то должен сказать Каслу.
Кто-то должен сказать ему, что нужно уходить, что нужно убираться отсюда, что Андерсон выведен из строя и что мы вызволили заложников и прихватили с собой Уорнера. Ему нужно увести людей в Омега Поинт до того момента, как солдаты поумнеют, и кто-нибудь сбросит бомбу, уничтожая все вокруг. Наши люди не продержатся долго, и сейчас у нас есть идеальная возможность спасти их.