И тут до меня доходит кое-что. - Твоя рука, - я потрясенно втягиваю воздух: на нем нет никакой повязки. Он свободно двигается. Я не вижу ни синяков, ни отеков, ни шрамов.
Он робко улыбается. - Да, когда я очнулся и обнаружил себя в этой комнате, рана уже зажила.
Соня и Сара. Они помогли ему. Интересно, зачем кому-то здесь оказывать ему такое одолжение. Я заставляю себя отодвинуться на шаг назад.
- Пожалуйста, - прошу я. - Мой блокнот, я...
- Клянусь, - говорит он, - я никогда бы не поцеловал тебя, если бы видел, что ты не хочешь этого.
На секунду меня охватывает такой шок, что я совершенно забываю о блокноте. Я встречаюсь глазами с его тяжелым взглядом. Стараюсь, чтобы голос не дрожал. - Я сказала тогда, что ненавижу тебя.
- Да, - кивает он. – И ты удивилась бы, зная, как много людей говорят мне это.
- Не думаю, что удивилась бы.
Его губы дергаются. - Ты пыталась убить меня.
- Тебя это забавляет.
- О, да, - говорит он, ухмыляясь еще шире. - Я нахожу это увлекательным, - умолкает.
- Хочешь узнать, почему?
Я пялюсь на него.
- Потому что все, о чем ты когда-либо говорила мне, - объясняет он, - было посвящено тому, что ты никому не хочешь причинять боль. Ты не хочешь убивать людей.
- Я и не хочу.
- За исключением меня?
Я растеряла все буквы. Забыла доступ к словам. Кто-то украл весь мой словарь.
- Тебе было так легко принять это решение, - говорит он. - Так просто. У тебя было оружие. Ты хотела сбежать. Ты нажала на спусковой крючок. Вот и все.
Он прав.
Я твержу о том, что не хочу убивать людей, но каким-то образом нахожу себе оправдание, рациональное объяснение, когда мне этого хочется.
Уорнер. Касл. Андерсон.
Я жаждала убить каждого из них. И я бы сделала это.
Что со мной происходит.
Я совершила огромную ошибку, придя сюда, согласившись на это задание. Потому что я не могу находиться один на один с Уорнером. Только не так. Когда я с ним, все внутри меня болит так, что даже нет сил понять почему.
Я должна уйти.
- Не уходи, - шепчет Уорнер, его глаза снова прикованы к моему блокноту. – Пожалуйста, останься, посиди со мной. Я просто хочу видеть тебя. Можешь даже не говорить ничего.
Какая-то свихнувшаяся, сбитая с толку часть моего сознания серьезно хочет остаться рядом с ним, послушать, что он скажет. Но затем я вспоминаю об Адаме и о том, что бы он подумал, что сказал, если бы пришел и увидел, как мне нравится общаться с тем, кто выстрелил ему в ногу, кто сломал ему ребра, подвесил на конвейере в заброшенной бойне и оставил истекать кровью в одно время.
Я сошла с ума.
Но по-прежнему не двигаюсь с места.
Уорнер расслабленно откидывается к стене. - Хочешь, я почитаю тебе?
Я качаю головой снова и снова, и снова, и шепчу: - Зачем ты так поступаешь со мной?
Он как будто собирается ответить, но затем передумывает. Поднимает глаза к потолку и слегка улыбается.
- Знаешь, - говорит он, - я бы сказал, что все началось с того дня, как я впервые встретил тебя. В тебе было что-то такое, что показалось мне необычным. В твоих глазах было что-то нежное, ранимое. Словно ты еще не научилась скрывать от мира свое сердце, - он задумчиво кивает самому себе.
- Это открытие, - мягко продолжает он, похлопывая по обложке моего блокнота, - было так... – хмурит брови, - так необычайно болезненно.
Теперь он смотрит на меня и кажется совершенно другим человеком; он будто пытается решить безумно сложное уравнение. – Как будто я впервые в жизни встретил друга.
Почему мои руки дрожат.
Он глубоко вздыхает. Опускает глаза. Шепчет: - Я так устал, милая. Я очень, очень сильно устал.
Почему мое сердце так бешено скачет.
- Сколько времени, - спрашивает он минуту спустя, - у меня осталось до того, как меня убьют?
- Убьют тебя?
Он уставился на меня.
- Мы не собираемся убивать тебя, - с недоумением отвечаю ему. – Никто не желает причинять тебе вред. Ты нужен нам, чтобы вернуть наших людей, ты здесь заложник.
Глаза Уорнера расширяются, плечи напрягаются. - Что?
- У нас нет причин убивать тебя, - объясняю я. - Нам всего лишь нужно обменять твою жизнь...
Уорнер громко, от души смеется. Качает головой. Дарит мне такую улыбку, какую я видела лишь однажды, смотрит на меня так, будто я – самое сладкое блюдо, какое он когда-либо решался отведать.
Эти ямочки.
- Дорогая, милая, прелестная девочка, - говорит он. - Твоя команда явно переоценила привязанность отца ко мне. Мне жаль, что приходится говорить тебе об этом, но держать меня в заложниках не самое лучшее решение – это не даст вам того преимущества, на которое вы надеялись. Сомневаюсь, что отец вообще заметил мое отсутствие. Поэтому, пожалуйста, либо убейте меня, либо отпустите. Но, умоляю, не тратьте понапрасну мое время, удерживая здесь.
Я выворачиваю карманы в поисках запасных слов и предложений, но ничего не нахожу, ни наречия, ни предлога, ни даже завалявшегося причастия, потому что не существует ни одного ответа на такую необычную просьбу.
Уорнер по-прежнему улыбается, его плечи подрагивают от сдерживаемого смеха.
- Но это даже не аргумент, - говорю я ему. - Никому не нравится сидеть в заточении...
Он делает глубокий вдох. Проводит рукой по волосам. Пожимает плечами.
- Ваши люди впустую тратят время, - говорит он. - Мое похищение не даст вам ничего. Это я могу гарантировать.
Глава 46
Время ланча.
Мы с Кенджи устроились по одну сторону стола, Адам и Джеймс – по другую.
Уже полчаса сидим тут и обсуждаем мой разговор с Уорнером. Я опустила моменты, касающиеся блокнота, хотя сейчас думаю, что, может, стоило упомянуть об этом. И еще я раздумываю, а не рассказать ли им о том, что Уорнер может прикасаться ко мне. Но всякий раз, бросая взгляд на Адама, я просто не могу заставить себя это сделать. Я ведь даже не знаю, почему Уорнер может ко мне прикасаться. Может быть, он является тем самым исключением из правил, каким я считала Адама. Может быть, все это – какая-то грандиозная шутка в мою сторону.