Я смотрю на него, моргаю и застреваю на словах: я не вижу и не нахожу и не могу говорить.
Он трясет головой.
Он с силой потирает затылок, выглядя при этом смущенным, и я изо всех сил пытаюсь понять, почему. Адам не смущается. Адам никогда не смущается.
И, наконец, он произносит твердым голосом. - Я так долго ждал, чтобы побыть с тобой, - говорит он. - Я хотел этого… Я так долго желал тебя, и вот, после всего…
- Адам, что ты...
- Я не могу спать. Я не могу спать и думаю о тебе всегда… все время, и я не могу…
Он прерывается, сжимает ладонями лоб. Крепко зажмуривается и поворачивается лицом к стене. - Ты должна знать, ты обязана знать, - слова как будто жалят, истощают его, - что я никогда ничего не хотел так, как хочу тебя. Ничего. Потому что это… это… то есть, Боже, я хочу тебя, Джульетта, я хочу… хочу…
Адам поворачивается ко мне с горящими глазами и запинается, захлестываемый эмоциями. Его взгляд, пожирающий изгибы моего тела, вполне способен зажечь жидкость, бегущую в моих жилах.
И я воспламеняюсь.
Я хочу что-то сказать, что-то правильное и обнадеживающее. Я хочу сказать ему, что я понимаю, что я хочу то же самое, я хочу его, но этот момент настолько пронизан энергией и напряжением, и мне начинает казаться, что это сон.
Как будто я забыла все буквы алфавита и помню только, что кто-то изобрел словарь, когда он, наконец, отрывает свой взгляд от меня.
Он напряженно сглатывает, опустив глаза. Снова смотрит в сторону. Одной рукой он стискивает волосы, другой, сжатой в кулак, опирается о стену.
- Ты даже понятия не имеешь, - отрывисто говорит он, - что ты значишь для меня. Что я чувствую к тебе. Когда ты прикасаешься ко мне…
Дрожащей рукой он проводит по лицу. Почти смеется, но дышит тяжело и прерывисто и не встречается со мной глазами. Делает шаг назад, выругавшись себе под нос. Стучит кулаком по лбу. - Какого черта я говорю. Прости… забудь это, забудь, что я сказал, я лучше пойду…
Я пытаюсь остановить его, пытаюсь обрести голос, сказать, что Все в порядке, все хорошо, но я так нервничаю, так растеряна, ведь все это не имеет никакого смысла.
Я не понимаю, что происходит, почему он так не уверен во мне и в нас, и в себе, и во всех эти местоимениях, вместе взятых. Я не отвергаю его. Никогда не отвергала. Мои чувства к нему всегда были так ясны, - у него нет оснований не доверять мне, и я не знаю, почему он смотрит на меня таким взглядом, будто что-то не так…
- Прости, - говорит он. - Я... я не должен был ничего говорить. Я просто... я... черт. Я не должен был приходить. Мне нужно идти... Я должен идти...
- Что? Адам, что случилось? О чем ты говоришь?
- Это была плохая идея, - говорит он. - Я идиот, мне вообще нельзя быть здесь…
- Ты не идиот… все нормально…
Он смеется, громко, неискренне. Затем улыбка медленно сползает с лица, он останавливается и неподвижно смотрит куда-то мимо меня. Какое-то время проходит в молчании, когда он, наконец, говорит: - Что ж, - его голос звучит почти оптимистично. – Это совсем не то, о чем думает Касл.
- Что? - я вздыхаю, застигнутая врасплох, и понимаю, что мы говорим уже не о наших отношениях.
- Ага, - он прячет руки в карманы.
- Нет.
Адам кивает. Пожимает плечами. Смотрит на меня и в сторону. - Я не знаю. Я так думаю.
- Но тестирование... оно... то есть…, - я не переставая, качаю головой, - он что-то обнаружил?
Адам не хочет смотреть на меня.
- Боже мой, - я произношу эти слова шепотом, как будто это может облегчить ситуацию. - Значит, это правда? Касл прав?
Я повышаю голос, мышцы начинают напрягаться, и я не знаю, почему ощущаю страх, но именно это чувство ползет сейчас по моей спине.
Я не должна была бояться, если у Адама есть такой же дар, как у меня; я должна была понять, что не все так просто. Это была теория Касла, - что Адам может прикасаться ко мне, потому что он тоже обладает какой-то энергией вроде моей. Касл никогда не считал, что иммунитет Адама к моему дару, это счастливая случайность. Он думал, что это должно быть нечто большее, научно обоснованное. А я всегда хотела верить, что мне просто повезло.
А Адам хотел знать. На самом деле, он горел нетерпением все выяснить.
Но как только Адам начал проводить тестирования с Каслом, у него пропало желание говорить об этом. Он никогда не давал мне больше информации, чем скупые крупицы новых данных. Волнение из-за эксперимента исчезло слишком скоро.
Что-то не так.
Что-то не так.
Я уверена.
- Мы ничего не знаем точно, - говорит Адам, но я вижу, что он что-то скрывает. – Необходимо провести еще пару тестов - Касл говорит, что остались кое-какие мелочи, которые нужно... изучить.
От моего внимания не ускользает тот факт, насколько механически Адам преподносит эту информацию. Что-то здесь не так, поверить не могу, что я до сих пор не замечала никаких знаков. Вернее, не хотела замечать, осознаю я.
Я не хотела признаваться самой себе, что Адам выглядит изможденным, более напряженным, более замкнутым, чем когда-либо. В его глазах поселился страх.
- Адам…
- Не беспокойся обо мне, - слова звучат не грубо, но в голосе проскальзывает скрытая настойчивость, которую я не могу игнорировать. И, прежде чем я успеваю что-то сказать, он заключает меня в свои объятия. Его пальцы застегивают молнию моего костюма. – Все хорошо, - говорит он. - Правда. Я просто хочу знать, что ты в порядке. Если тебе здесь нравится, то и мне тоже. Все отлично.
У него перехватывает дыхание. – О’кей? Все будет в порядке. - Нетвердая улыбка на его лице заставляет моё сердце забыть, что надо биться.
- О’кей, - мне требуется время, чтобы обрести голос. - Конечно, но...
Дверь открывается, Соня и Сара застывают, едва перешагнув порог; глаза, прикованные к нашим телам, собираются в кучу.
- О! – восклицает Сара.
- Гм, - Соня опускает глаза.
Адам ругается себе под нос.
- Мы зайдем чуть позже… - одновременно говорят близняшки.
Они разворачиваются на выход, но я останавливаю их. Я не собираюсь выгонять девочек из собственной комнаты.
Я прошу их не уходить.
Они спрашивают, уверена ли я.
Я бросаю взгляд на лицо Адама и знаю, что буду сожалеть о каждой украденной у нас минуте, но я также знаю, что не могу поступать корыстно с соседками по комнате. Это их личное пространство, да и время отбоя почти настало. Не могут же они блуждать по коридорам.