Но он не слушает. Он смеется. И говорит: - Ты вообще можешь представить меня таким? Улыбающимся маленьким детям и раздающим подарки на приемах в честь дня рождения? Можешь представить меня помогающим незнакомому человеку? Играющим с соседской собакой?
- Да, - отвечаю я. - Да, могу, - «Потому что такое я уже видела», но этого я ему не говорю.
- Нет.
- Почему нет? - настаиваю я. - Почему в это так сложно поверить?
- Такая жизнь, - говорит он, - невозможна для меня.
- Но почему?
Уорнер сжимает и разжимает кулак, а затем запускает пятерню в волосы. - Потому что я это чувствую, - говорит он, уже тише. - Я всегда это чувствовал.
- Чувствуешь что? - шепчу я.
- То, что люди думают обо мне.
- Что...?
- Их чувства... их энергетику... это... я не знаю, что это, - расстроенно говорит он, чуть отодвигаясь и качая головой. - Я всегда мог сказать. Я знаю, что все ненавидят меня. Знаю, как мало я волную своего отца, какая агония живет в сердце моей матери. Я знаю, что ты не такая, как все остальные, - его голос срывается. - Я знаю, что ты не врешь, когда говоришь, что не ненавидишь меня. Что ты этого хочешь, но не можешь. Потому что в твоем сердце нет неприязни по отношению ко мне, ее нет, и, если бы была, то я бы знал об этом. Как знаю о том, - говорит он, его голос сдержанно-хриплый, - что ты почувствовала что-то, когда мы поцеловались. Ты почувствовала то же самое, что и я, и ты стыдишься этого.
Паника затопляет меня.
- Откуда ты знаешь? - спрашиваю я у него. - К-как... ты не можешь знать подобные вещи...
- Никто никогда не смотрел на меня так, как ты, - шепчет он. - Никто никогда не разговаривал со мной так, как ты, Джульетта. Ты другая, - говорит он. - Ты совершенно другая. Ты бы поняла меня. Но остальной мир не желает моего сочувствия. Им не нужны мои улыбки. Касл – единственный человек на Земле, который стал исключением из этого правила, и его попытки доверять мне, принять меня демонстрируют только то, насколько слабо ваше сопротивление. Они здесь не понимают, что делают, и итог будет один – их просто всех перебьют...
- Это неправда... это не может быть правдой...
- Послушай меня, - говорит Уорнер, уже торопливо. - Ты должна понять... в этом жалком мире имеют значение только те люди, которые обладают настоящей силой. И ты, - говорит он, - ты обладаешь ею. Ты обладаешь такой силой, которая могла бы сотрясти планету... которая могла бы покорить ее. И, может быть, пока еще слишком рано; может быть, тебе нужно больше времени на то, чтобы ты познала свой потенциал, но я буду ждать всегда. Я всегда буду хотеть, чтобы ты перешла на мою сторону. Потому что мы с тобой... мы с тобой, - говорит он и останавливается. Кажется, что он задыхается.
- Можешь себе такое представить? – нахмурив брови, он сверлит меня взглядом, изучает меня. - Конечно же, ты можешь, - шепчет он. - Ты все время об этом думаешь.
Я задыхаюсь.
- Ты не принадлежишь этому месту, - говорит он. - Тебе не место среди этих людей. Они погубят тебя и приведут к смерти...
- У меня нет другого выбора! - теперь я рассержена, возмущена. - Я лучше останусь здесь с теми, кто пытается помочь... пытается что-то изменить! И они, по крайней мере, не убивают невинных людей...
- Ты думаешь, что твои новые друзья никого раньше не убивали? - кричит Уорнер, указывая на дверь. - Ты думаешь, что Кент никого никогда не убивал? Что Кенджи никогда не пускал пулю в тело незнакомого человека? Они были моими солдатами! - говорит он. - Я своими собственными глазами видел, что они делали!
- Они пытались выжить, - говорю я ему, дрожа и изо всех сил пытаясь игнорировать ужас, вызванный собственным воображением. - Они никогда не были преданы Восстановлению...
- Я тоже, - говорит он, - не предан Восстановлению. Моя преданность – с теми, кто умеет выживать. У меня есть лишь два варианта в этой игре, милая, - он тяжело дышит. - Убивать. Или быть убитым.
- Нет, - я пячусь назад, чувствуя тошноту. - Все должно быть не так. Ты не должен жить так. Ты мог бы уйти от своего отца, от такой жизни. Ты не обязан быть таким, каким он хочет тебя видеть...
- Урон, - говорит он, - уже нанесен. Для меня уже слишком поздно. Я уже принял свою судьбу.
- Нет... Уорнер...
- Я не прошу тебя беспокоиться обо мне, - говорит он. - Я прекрасно знаю, каким будет мое будущее, и со всем согласен. Я рад жить в уединении. Я не боюсь провести оставшуюся жизнь в компании самого себя, не боюсь одиночества.
- Ты не должен так жить, - пытаюсь убедить его. - Ты не должен быть один. - Я не останусь здесь, - говорит он. - Мне просто хотелось, чтобы ты знала об этом. Я собираюсь найти способ убраться отсюда, и планирую сделать это при первой же возможности. Мои каникулы, - говорит он, - официально подошли к концу .
Глава 55
Тик-так.
Касл вызвал импровизированное собрание, чтобы ознакомить людей с деталями завтрашнего боя; до отхода остается менее двенадцати часов. Мы собрались в столовой, потому что места здесь хватает всем.
Мы в последний раз покушали, натянуто пообщались. Два часа тянулись, заполненные краткими, спастическими моментами смеха, который больше походил на удушье. Под конец в столовую проскальзывают Сара с Соней, заметив меня, быстро машут в знак приветствия, и занимают свои места в противоположной стороне комнаты. Затем Касл произносит речь.
Сражаться придется каждому.
Всем трудоспособным мужчинам и женщинам. Старики, не способные принять участия в сражении, останутся в убежище вместе с самыми юными, среди которых будут и Джеймс с друзьями.
Сейчас Джеймс изо всех сил сжимает руку Адама.
Андерсон преследует людей, говорит Касл. Сейчас народ активнее, чем когда-либо, устраивает беспорядки, бунтует против Восстановления. Последнее наше сражение подарило людям надежду, говорит нам Касл. Раньше до них доходили только слухи о сопротивлении, но сражение подкрепило эти слухи. Они ждут, что мы поддержим их, поможем им, и сейчас мы впервые будем сражаться и, не таясь, использовать наши способности.
В компаундах.
Там, где гражданское население наконец-то увидит настоящих нас.
Касл советует нам приготовиться к агрессии с обеих сторон. Он говорит, что, испугавшись, люди будут отрицательно реагировать на наши действия. Они предпочтут знакомые им страхи, нежели нечто неизвестное или необъяснимое, и наше присутствие, публичная демонстрация способностей может породить новых врагов.
Мы должны быть готовы к этому.