«Все равно, чувак. Мы рулим!» — Догадайтесь, кто? Калеб, важный павлин.
«Я этого не предвидел.» — Испуганный Элайджа.
Почему он нравился этим существам? Почему они защитили его от тех самых людей, в которых жили? В этом не было никакого смысла.
Единственное, что он смог предположить, это то, что им, должно быть, нравилось притяжение, эти странные флюиды, которые он испускал, привлекая вампиров, ведьм, фей и гоблинов в Кроссроудз. Впрочем, эти существа притяжение ненавидели. Настолько, что ведьмы созвали свое собрание, чтобы решить, что с ним делать. Настолько, что Томас, а за ним и Брендал приехали на ранчо, чтобы спасти себя и «своих» людей от его зла.
— Эйден? — Голос Виктории был мягким и нежным, когда она попыталась обратно подойти к нему.
Звери зашипели и ощетинились.
— Нет, — приказал Эйден, прекращая ласку. — Это друг. — Он не знал, как подействует предупреждение, но не ожидал услышать жалостливое мяуканье. Его даже подтолкнули в руку, требуя продолжения.
Он подчинился, и одновременно произнес:
— Виктория, подойди медленно. — В любом случае, он не допустит, чтобы звери угрожали или причинили ей вред. Никогда.
Он слышал мягкую поступь ее шагов. И снова звери зашипели и ощетинились. Тела напряглись, чешуйки взъерошились, почти как броня в боевой готовности, и приготовились к нападению.
— Стоп, — сказал Эйден и ей, и зверям.
Шаги стихли. Звери успокоились.
— Один шаг.
Она послушалась, и шипение усилилось.
— Стоп.
Она снова послушалась. Звери снова успокоились. Он вздохнул. Они попытаются в другой раз. Эти монстры просто не готовы больше никого принять, хотя он все равно не мог приказывать им. И он не сдержал бы их, если бы они напали на нее.
— Как вернуть их обратно в вампиров? — спросил он, продолжая их гладить.
— Они уплотнились, — ее голос дрожал. — Им не обязательно возвращаться.
Никогда?
— Но они могут?
— Да, но я видела такое только однажды. Обычно вампиры-хозяева к этому моменту мертвы.
— Советники…
— Нет. Они живы, — сказала она. — Им больно, кости сломаны, но они живы. Они залечатся.
Эйден посмотрел в глаза стоящего перед ним монстра.
— Я хочу, чтобы вы вернулись туда, откуда пришли, — произнес он. Он не мог позволить им носиться тут и пугать людей. Есть людей.
И добился только ироничного всхрапа.
Они понимают, подумал он, воодушевляясь.
— Я хочу, чтобы вы вернулись, — повторил он четче.
На этот раз зверь помотал головой.
— Пожалуйста. Я благодарен вам за помощь, но эти мужчины, они тоже помогают мне. Я не смогу приходить в этот дом без них. Поэтому если вы не вернетесь к ним, мне придется уйти, и я никогда не приду к вам. А если вернетесь, я поговорю с ними о защите, о том, чтобы они разрешили вам выходить наружу, чтобы побыть со мной.
Он играл с огнем. Он не был уверен, что эти существа заботились о нем и хотели проводить с ним больше времени. Но это был единственный имеющийся у него рычаг воздействия.
Прищурившись, они долго не сводили с него глаз, ноздри расширились явно от злости. По крайней мере, они не нападали. Наконец, пыхтя и отдуваясь, они поднялись один за другим. Цвета постепенно поблекли, и запах серы растаял. Они снова стали просто очертаниями, подобно призракам.
Поразительно. Очертания поплыли к корчащимся вампирам и исчезли в них, как засосанные пылесосом. Эйден глядел во все глаза. Потрясающе!
Суета за спиной заставила его повернуться. Виктория кинулась к нему, едва не раздавив в объятиях. Изо всех сил стараясь дышать, он крепко обнял ее в ответ. Вошедшие в зал вампиры стояли белые, как мел, бормотали себе под нос и смотрели на него со странной смесью благоговения, ужаса и недоверия.
— Как ты это сделал? — наконец, спросил кто-то.
«Я бы тоже хотел это знать», — произнес Элайджа.
— Никогда не видел ничего подобного… — сказал другой.
— Звери укрощены. В самом деле, укрощены!
«Укротитель Зверей. Нам нужно дать новое погоняло», — подал голос Калеб.
Крупный дородный вампир с красными волосами выступил вперед, склонив голову. И даже опустился на одно колено.
— Не знаю, сказали ли вам о моем вызове на поединок, Ваше Величество, но я смиренно забираю его.
Второй вампир повторил его слова и жесты, следом третий и четвертый.
— Хорошо. Это хорошо, — ответил Эйден, потому что не знал, что еще сказать. — Мы с Викторией собираемся свалить ненадолго. Идет?
— Да-да.
— Конечно.
— Пожалуйста, отдыхайте, Ваше Величество.
— Делайте все, что хотите. Это ваш дом.
Дрожа, Эйден переплел пальцы с Викторией и дал ей увести себя из зала вверх по лестнице в спальню. На перилах теперь завязаны розовые и зеленые ленты, подметил он. Очевидно, народ отнесся к его распоряжению по поводу цвета серьезно. Но по настоянию совета перемены ограничиваются спальнями и одеждой, и ему было любопытно, насколько долго прослужат эти ленты.
Райли и Мэри Энн ждали их наверху. Они сидели в тишине на краю кровати Виктории и не смотрели друг на друга.
Он притворил за собой дверь, закрывая всех внутри, и Виктория крутанулась к нему. Ее глаза были так же широко открыты, как, наверное, и его.
— Это было невероятно. Как ты это сделал?
— Сделал что? — спросил Райли, нахмурившись.
Виктория рассказала ему, и волк побледнел, вскочил на ноги и покачал головой.
— Я должен был быть там. Прости, что меня не было, прости, что на тебя напали. Я…
— Ничего страшного, — заверил Эйден, стараясь не шататься. — Все было под контролем. — В основном.
— С тобой все нормально? — спросила Мэри Энн. — Выглядишь так, будто был на боксерском ринге. Одновременно играя в ножички.
Впервые Виктория пристально осмотрела его и нахмурилась.
— Она права. Рваная одежда, покусанная кожа, и ты… божественно пахнешь. — Голос понизился и осип от желания. — Дать тебе кровь, чтобы исцелиться?
— Нет, спасибо. — Он не хотел видеть мир ее глазами. Не то чтоб он возражал — на самом деле, ему нравилось, но не тогда, когда он видел и глазами Дмитрия тоже. В следующие пару дней ему нужно полностью контролировать себя. — Можешь достать приборы для тату?
Она кивнула, с трудом оторвав от него взгляд, и жестом указала на туалетный столик, заваленный тюбиками, баночками и иглами.
— Если не возражаешь, — официально произнесла она, — Райли сделает татуировку. Будет больно, и, скажем так, я не хочу быть источником этой боли.
Они улыбнулись друг другу, и Эйден опустился в кресло перед туалетным столиком.
— Я не возражаю. — Он тоже не хотел бы причинять ей боль.
— Не подумайте обо мне плохо, но мне не терпится начать. — Райли шагнул к нему и подтащил второй стул. Занимаясь приборами, он спросил: — Сколько видов защиты ты хочешь нанести?
— А сколько нужно?
— Сколько сможешь выдержать. Будь я на твоем месте, покрыл бы себя ими полностью. Но они несмываемые, ты в курсе? Что касается вампиров, то они исчезают, когда кожа заживает после je la nune. Чтобы они окончательно остались, нам пришлось подготовить иглы с je la nune. Но это не касается людей. И я не собираюсь использовать их на тебе.
— Типа волшебные чернила? — спросил Эйден.
— Нет. Рисунки сами по себе чары. Точнее, анти-чары. Ты увидишь завитушки, но на самом деле эти линии — череда слов.
Круто.
— Короче, выбирай осторожно, потому что они останутся надолго.
Он обдумал варианты.
— Времени у нас немного, так что даю тебе два часа. Устроит? Давай столько, сколько успеешь.
— Шесть. Успею сделать шесть штук.
— Кажется, это многовато для такого короткого промежутка времени.
— Я типа целый век их делаю. У меня отлично получается. Ну так что? От чего ты хочешь защититься? От контроля разума? Уродства? Боли? Смерти? Они могут наложить заклятие на все, о чем бы ты ни подумал. Импотенция. Любовь. Ненависть. Ярость. О, и нужно наложить защиту на символы, чтобы их нельзя было испортить, ну, пока они… не бери в голову, сейчас это неважно, но я к тому, что это значит, у нас есть время только на пять других.