— У меня твои деньги, — наконец, когда градус моего волнения достиг максимума, и я постыдно выла, свернувшись калачиком на постели, снизошёл до объяснения муж. — Тут ведь любой найдёт. Скажешь зачем, отдам.
Помотала головой. Не скажу.
Обычно такие большие суммы с собой не брали: опасно, либо обходились векселями: их тут уже изобрели. Свен предлагал и мне прежнюю, полученную до замужества долю, отдать в прообраз банка, но я всё сомневалась, а потом поездка в столицу, необходимые закупки… Пользоваться векселями ведь не умела, не хотелось позориться. Вот и бряцала дукатами. Кошель вышел увесистый и оттягивал бельё: я по-прежнему доверяла сейфу под названием бюстгальтер. Ходить целый день так тяжело, поэтому и решила припрятать в гостинице. Место проверенное, порядочное: при гильдии магов же. Припрятала!
— Так, рассказывай, — тяжёлая рука мужа легла на плечо. — Пока я ничего не понимаю. Ведёшь себя странно, мечешься, то в крик, то в слёзы…
Упрямо сжала губы и уткнулась в подушку.
— Отяжелела?
Догадливый! Только откуда, как? Я ведь не в первый раз истерику закатываю — во второй. В замке и вовсе сковородкой замахнулась.
— Иранэ, ты понесла? — а в голосе надежда.
Замотала головой и солгала, будто просто нервничаю перед открытием Врат, злюсь на Свена за подставу с Владиславом. Получилось неубедительно, сама не поверила.
Муж сел рядом, касаясь бедром моего колена, сжал ладонь, и вкрадчиво предложил:
— Пойдём к лекарю, Иранэ? Тут хороший есть, маг. Он просто посмотрит, даже раздеваться не надо. По знакомству и вовсе бесплатно.
— Не надо, — со вздохом сдалась я. — У тебя действительно будет ребёнок. Только если думаешь, будто я в восторге, — голос почти перешёл на крик, — то глубоко ошибаешься.
Свен помотал головой и оторопело уставился на меня. Потом на всякий случай, видимо, чтобы снова не ударила, прижал ладони к постели и обескураживающе спросил:
— Почему? Это ведь благословение Ио. Ты замужем, опять-таки не молоденькая, чтобы тянуть, и королю живот представить нужно. Я не понимаю, отчего ты так сердита?
— Оттого, что беременна.
— Ты от него детей хотела? — имени Свен не назвал, но я прекрасно поняла.
Ответ окончательно перевернул модель мира супруга.
— Я ни от кого детей не хотела. А ты вообще даже спрашивать не стал, оплодотворил и доволен!
— А надо было спрашивать? — брови Свена поползли вверх.
— Представь себе! — огрызнулась я и боднула мужа, чтобы отстал.
Ишь, держит, собственник! Но не орёт, не читает нотации — уже хорошо. Понять пытается, только не поймёт.
Вновь захлестнула обида, и я разрыдалась.
— Женщина всегда хочет детей, а жена их рожает. Или у вас не так?
— У нас… у нас мужчина, если обещал, держит слово. Ты говорил: без детей! Ты знал, я не хочу детей, ты обо мне вообще не думал! — обличительно выплюнула в лицо Свену и дёрнулась, высвободив руки.
Так хотелось снова ударить, аж ладони чесались. А муж сидит, как телёнок, глазами хлопает. Не понимает.
А потом всё расхотелось. Улечься бы в уголке, и чтобы никто не трогал. Неужели беременность уже сказывается? Кажется. У будущих мамочек жуткие перепады настроения, гормоны скачут. Что мы и имеем. Вместо адекватной Иры — то ревущая дура-корова, то психбольница на выезде. Что же дальше-то? Мне уже страшно.
Свен шумно вздохнул и сграбастал в объятия. Провёл ладонью по животу, потом по подбородку и уставился в глаза — пристально, внимательно.
— Иномирянки совсем другие, — задумчиво пробормотал муж, поглаживая по мокрой коже. Скорее рассеянно, нежели лаская. — И что мне с тобой делать-то? Может, у вас и рожают иначе? К лекарю всё равно сходим. Я здорового наследника хочу и живую жену.
Икнула и в ужасе спросила:
— Многие родами умирают?
И тут же заголосила:
— Свен, я не хочу! Не хочу тут рожать! Знаю я, запрут в тёмной комнате, чтобы срок долежала, а потом вместо лекаря — одна сумасшедшая бабка. Лежишь одна, мокрая, в темноте, от боли едва жива, а она на кухне настойку пьёт.
— Не будет пить, — теперь муж погладил вполне осознанно. — Как миленькая по первому знаку бегом примчится.
— Она же не лекарь! — продолжала гнуть своё. Картина средневековых родов, почерпнутая из романов Грегори, как живая, встала перед глазами. — Начнёт бормотать молитвы, лоб смачивать. Просить тужится. Разве это поможет? Я скорее подохну, чем рожу. А если роды сложные, а если что-то пойдет не так, а если… Да ни в жизнь! И ты ещё удивляешься, чем я недовольна. Даже без анестезии, тьфу, обезболивания рожать!