А галанийцы — трусливые твари, хоть бы один откликнулся!
— Милорд, разве разумно пользовать меня без защиты? Вдруг я чем-нибудь заражу вашу милость?
Виконт замер со спущенными штанами в полной боевой готовности. Похоже, сия мысль его не посещала.
Я же, окрылённая успехом, продолжила наступление:
— Да и не противно ли вам слушать указания от слуг, что и как со мной делать?
— И? — уставился на меня Ставиш.
— Выставите вы их за дверь, а сами развлекитесь. Или вы желали, чтобы они присоединились?
Говорю спокойно, а сама в ужасе представляю это «присоединились». Я же не выживу.
— Им после достанется. Мы тебя ублажим, дрянь, довольна останешься, — зло заверил виконт и приготовился начать незамысловатый процесс, но я опять помешала.
— Вы уже нашими «мешочками» пользуетесь, милорд? Они очень удобны для сношения. Удовольствие то же, зато никаких дурных болезней. Да и пристало ли одаривать такую, как я, вашим семенем? Если угодно, я вам «мешочек» подарю, и вы спокойно всё сделаете.
— Давай! — неожиданно согласился Ставиш и слез с меня, отпустив руки.
Этого-то я и добивалась — свободы. И плевать на то, что остальные двое мысленно уже во всех позах изнасиловали, главное, из комнаты выбраться.
— Одну минутку, ваша милость, они у мужа в сундуке.
Начала изображать лихорадочную деятельность по поискам самодельных презервативов, а сама шажок за шажком приближалась к двери в смежную комнату. Мы держали её закрытой на щеколду.
Шанс у меня один, другого не дадут.
Шаг, ещё шаг. Я всё ближе к заветной цели.
Сердце замирает, готовясь к прыжку.
Резкое движение, и я едва сдерживаю вопль счастья. Не заржавела, поддалась!
Юркаю за дверь и едва успеваю запахнуть её за собой. Приходится бороться с чужими ногами и пальцами, но победа остаётся-таки на моей стороне. Немало ей поспособствовал табурет, подпиравший дверь.
С этой стороны тоже щеколда, но надолго ли её хватит?
Как есть, в костюме Евы — некогда прикрываться, мчусь в коридор, надеясь опередить виконта и компанию. Фора — всего пара секунд, пока они не сообразят.
Бегу и истошно зову на помощь.
Слава Ио, глухие обрели слух, и сюда кто-то бежит!
Хозяин гостиницы!
Голая женщина — несомненно, чарующее зрелище, но вон те парни гораздо интереснее.
Юркаю за спину хозяина и сбивчиво объясняю в чем дело. После лечу на кухню, собственно, куда послали, а мужчина остаётся хрупким заслоном на пути слуг виконта. Хотя с хрупким я поторопилась: хозяин — косая сажень в плечах.
На кухне долго не могу отдышаться и, завернувшись в плед, пью горькую настойку на травах. Вздрагиваю от каждого шороха и всё жду, что вот-вот сюда ворвётся виконт.
Значит, Андреас таки нанёс визит Ставишу, а тот решил разобраться с виновницей всех бед лично.
Губа кровоточит, болит ушибленное плечо, но это всё мелочи, это пройдёт.
Скорей бы Свен вернулся! Пожалуй, теперь, как никогда, я радовалась замужеству. Супруг бы это не спустил, супруг бы помог, а после ранки мазью смазал. Может, поцеловал даже. С ним спокойно.
Эх, сколько Свена ещё дела на Земле продержать могут? Не сидеть же все эти дни в гостинице? Да и, как показало сегодняшнее утро, номер небезопасен. Значит, надо послать весточку Андреасу и ходить с ним. У меня же дела, заказы…
А ещё я королеве на виконта пожалуюсь. Хватит, надоело! Пусть найдут на него управу.
Вместе с увеличением количества алкоголя в крови — настойка крепкая, сделана на совесть, пусть по градусам до водки и не дотягивает — уходил страх и возрастала решимость устроить виконту «счастливую» жизнь.
План мести родился легко. Злорадно ухмыляясь, сделала ещё глоток и начала припоминать содержимое гардероба. Для этого визита мне понадобится самое скромное, самое матронистое. Хорошо бы ещё ликвидировать пробелы в знаниях местной религии, но ничего, справлюсь. Тут ведь как в христианстве, чем тише, тем лучше.
Пожалуй, впервые порадовалась собственной беременности. Она делала меня примерной богобоязненной женой, повышала престиж в глазах святых отцов, а именно к ним я и собиралась. Если не способна защитить светская власть, поможет духовная. Ещё неизвестно, чья сила больше.
Сам виконт Ставиш отныне вызывал не страх, а омерзение. Какой там аристократ, последний крестьянин лучше.
Однако, что же ему сказал Андреас? То, что он добрался до сиятельной особы, я поняла, иначе отчего бы высокородный так взбеленился.
На кухню робко заглянула служанка. Руки у девочки дрожали и комкали грязный передник.
— Ну? — накинулась на неё хозяйка, на время прервав утешение моей особы.