Поскольку это случилось после того, как мы встали на задние конечности, некоторые предполагают, что раздуванием нашего мозга мы обязаны освобождению рук и возможности точно контролировать манипуляции руками. В общем, я нахожу эту идею правдоподобной, хотя и не более правдоподобной, чем несколько других, которые были предложены. Но увеличение мозга у человека как эволюционная тенденция выглядит взрывоподобно. Я думаю, инфляционная эволюция требует особого рода инфляционного объяснения. В "Unweaving the Rainbow", в главе под названием "Воздушный шар мозга", я развил эту тему инфляции в рамках общей теории того, что я называю "коэволюцией программно-аппаратных средств". Компьютерным аналогом этому является инновации в программном и аппаратном обеспечении, подхлестывающие друг друга в нарастающей спирали. Новшества программного обеспечения требуют совершенствования аппаратных средств, которые в свою очередь провоцируют эскалацию новшеств в программном обеспечении, и таки образом инфляция набирает обороты. В мозгу кандидатами на роль, отводимую мной программному обеспечению, являлись язык, распутывание следов, бросание и мемы. Одна из теорий увеличения мозга, которой я не отдал должного в моей предыдущей книге, была половым отбором, и только по этой причине я уделю ей особое внимание позже в этой книге.
Мог ли увеличенный человеческий мозг, или вернее такие его продукты как раскрашивание тела, эпическая поэзия и ритуальные танцы, эволюционировать как своего рода мыслительный хвост павлина? Я давно испытывал слабость к этой идее, но никто не развил ее в полноценную теорию до того, как Джеффри Миллер, молодой американский эволюционный психолог, написал книгу "The Mating Mind". Мы услышим об этой идее в "Рассказе Павлина" после того, как пилигримы со стороны птиц присоединятся к нам на рандеву 16.
Часть 07
08. Рандеву 1. Шимпанзе. 2. Гориллы
Обезьяночеловек
Популярная литература о человеческих ископаемых будоражится заявленным стремлением обнаружить "самого раннего" предка человека. Это глупо. Вы можете задать конкретный вопрос, вроде "Кто был самым ранним предком человека, обычно ходившим на двух ногах?" Или "Какое первое существо было нашим предком, но не предком шимпанзе?" Или "У какого самого раннего из предков человека был объем мозга больший, чем 600 куб. см?" Эти вопросы, по крайней мере, означают хоть что-то в принципе, хотя на них трудно ответить практически, и некоторые из них страдают от такого недостатка, как создание искусственных пробелов в непрерывном континууме. Но "Кто был самым ранним предком человека?" не значит вообще ничего.
Коварнее то, что соревнование в поисках человеческих предков подразумевает, что новые обнаруженные окаменелости навязываются нам как находящиеся на "главной" линии человека всякий раз, когда это отдаленно возможно. Но поскольку земля предоставляет все больше окаменелостей, становится все более ясно, что на протяжении большей части истории гоминид в Африке обитали несколько видов гоминид одновременно. Это должно означать, что многие ископаемые виды, которых сейчас считают предковыми, окажутся нашими кузенами.
Неоднократно с тех пор как Homo впервые появился в Африке, он разделял континент с более массивными гоминидами, возможно, с несколькими различными их видами. Как обычно, их родство и точное число видов вызвало горячие дискуссии. Названия, которые были присвоены некоторым из этих существ (мы встретили их на графике в конце "Рассказа Умельца"): Australopithecus (или Paranthropus) robustus, Australopithecus (или Paranthropus, илиZinjanthropus) boisei, и Australopithecus (или Paranthropus) aethiopicus. Они, кажется, эволюционировали от многочисленных "грацильных" обезьян ("грацильные" является противоположностью "массивных"). Грацильные обезьяны также относятся к роду Australopithecus, и мы почти наверняка возникли из рядов грацильных австралопитеков. Действительно, часто трудно отличить раннего Homo от грацильных австралопитеков, что вызвало мою резкую критику в отношении соглашений о присвоении названий, помещающих их в отдельные рода.