Феррис почувствовал ледяной страх. Он не ожидал услышать мысли деревьев. А быстрая, неизменная смена тьмы и света все продолжалась. Дни и ночи пролетали с ужасной скоростью над хунети.
Лиз, идущая по тропинке возле него, испустила легкий вскрик ужаса. Черная змея лианы выскочила на нее из кустов с быстротой кобры и мгновенно образовала кольцо, чтобы обвить ее тело. Феррис, взмахнув мачете, перерубил лиану, но она ринулась снова, вырастая с ужасающей быстротой, нащупывая его своим безголовым концом.
Он снова рубанул, чувствуя тошнотворный страх, и потащил девушку вперед, на вершину плато.
— Я боюсь! — вскрикнула она. — Я слышу мысли… мысли леса.
— Это всего лишь вам кажется. Не прислушивайтесь к ним! Но он тоже слышал их! Очень смутно, на пределе слышимости, но ему казалось, что с каждой минутой — или с каждым днем длиной в минуту — он получает все более ясные телепатические импульсы от этих организмов, что живут своей бессонной жизнью бок о бок с людьми, но однако навсегда отделены от них, не считая тех, кто становится хунети.
Ему показалось, что характер леса изменился, что лес узнал, как он убил лиану. Массы деревьев разгневались, беспокойное метание и стоны вокруг усилились.
Ветви били Ферриса и Лиз, лианы со слепыми головами и змееподобными телами старались нащупать их. Кусты и ежевика злобно царапали их своими колючими руками. Тонкие молодые деревца хлестали их ветками, словно покрытыми листьями кнутами. Быстро растущие бамбуковые побеги пытались оплести им ноги, тростник стучал друг о друга, словно в гневе.
— Это всего лишь нам кажется! — сказал Феррис девушке. — Сейчас лес живет в одном темпе с нами, и мы воображаем, будто ему известно о нас.
Он знал, что должен верить в это, должен верить, иначе сойдет с ума.
— Нет! — закричала Лиз. — Нет! Лес знает, что мы здесь.
Панический страх уже угрожал самоконтролю Ферриса, когда и без того безумный рев леса усилился. Он ринулся бежать, таща за собой девушку, стараясь прикрыть ее своим телом от ярости леса.
Они забежали далеко в глубину рощи на вершине плато под пульсирующей сменой дня и ночи и теперь вокруг них шумели древесные гиганты — силк-коттоны и фикусы, хлещущие друг друга ветвями, борясь за открытое небо, — гиганты-соперники, рядом с которыми двое людей казались пигмеями.
Но подлесок все еще шумел и яростно волновался, все еще щипал и колол бегущих людей. И по-прежнему, но яснее, сильнее, мозг Ферриса ловил смутное влияние загадочных импульсов.
Потом, затопив все эти смутные и бурлящие мысли, пришли огромные, подавляющие, величественные импульсы, мысли-голоса, глубокие, сильные и чужие, как голоса первобытной Земли.
— Остановите их! — словно эхом отозвалось в голове Ферриса. — Остановите их! Убейте их! Они наши враги!
— Андре! — дрожащим голосом вскрикнула Лиз.
И тут Феррис увидел его, стоящего в тени чудовищных баньянов. Его руки были воздеты к этим колоссам, словно Беррью молился им. Гиганты вздымались над ним и над всем лесом.
— Остановите их! Убейте их!
Теперь они так гремели, эти величественные мысли-голоса, что Феррис с трудом мог разбирать слова. Он приближался к ним, приближался… Теперь он понял, хотя рассудок отказывался принимать это, понял, откуда идут эти величественные голоса и почему Беррью поклоняется баньянам. Конечно, они были подобны богам, эти зеленые колоссы, которые жили много веков, чьи воздушные корни падали вниз, шевелились и старались нашарить что-то, как сотни щупалец!
Феррис свирепо отбросил прочь эти мысли. Он человек, он принадлежит миру людей и не обязан поклоняться этим чужим владыкам. Беррью повернулся к ним. Его глаза пылали гневом, и Феррис понял, прежде чем Беррью открыл рот, что он не в своем уме.
— Идите сюда, вы оба! — приказал он. — Вы глупцы, раз пришли сюда за мной! Вы убивали, идя через лес, и лес знает об этом!
— Послушайте, Беррью, — обратился к нему Феррис, — вы должны вернуться с нами. Лес — это безумие!
Беррью хрипло рассмеялся.
— Безумие, что теперь Владыки обратили свои гневные голоса против вас? Вы слышите их в своем сознании, но боитесь признать это! Бойтесь, Феррис! Для этого есть причина! Вы много лет убивали деревья, как недавно убили лиану, и лес знает, что вы — враг!